«Бог с дьяволом борется, а поле битвы — сердце человека», — говорил Достоевский. То, что случилось 11 сентября в Америке, то, что происходит сегодня в Израиле и Палестине, в Афганистане и в Ираке, в Чечне и в Осетии, лишний раз показывает нам, что война начинается в сердце человека.

Сегодня мы находимся перед лицом нового и крайне опасного вызова. Терроризм впервые в истории стал глобальным явлением, главным разрушительным орудием в руках дьявола. В этом качестве он сменил коммунизм и фашизм. Мировой терроризм — это не столкновение цивилизаций, мусульманской и христианской. Это война с цивилизацией как таковой, с любой цивилизацией. А точнее говоря, это война с человечеством.

Однако верно и другое: сама сегодняшняя цивилизация потому и уязвима, что ее духовное начало подточено, извращено. Помраченность духа, характерная для нашей цивилизации, делает ее бессильной перед стихией зверя. В результате на самых разных широтах земли стремительно следуют одна за другой бесчисленные трагедии. «Пусть различны конкретные причины, вызывающие то тут, то там вспышки озлобления и насилия, остается общая картина беды, — писал отец Александр, — …Невольно рождается чувство, что народы и племена, страны и правительства, вожаки и толпы — весь род человеческий катится в бездну самоистребления».

Три воли действуют в мире — Божественная, дьявольская и человеческая. Куда пойдет мир — это зависит не только от Бога и не только от сатаны. Это зависит в первую очередь от нас. Поэтому если мир задыхается от злобы, если он катится в бездну — это прежде всего наша вина, а не вина внечеловеческих сил или неких внешних «обстоятельств». Обстоятельства лишь проявляют то, что есть в душе человека. «Борьба добра и зла происходит во внутреннем мире людей и лишь потом проецируется в общественные деяния» — это тоже слова отца Александра.

Злое сердце всегда найдет объект ненависти. А злых сердец, увы, достаточно много. Мировой терроризм, насквозь пропитанный ненавистью, — это духовная болезнь, новая тоталитарная инфекция, приобретающая характер пандемии. Она угрожает базовым основам нашего мира.

Есть две силы, сравнимые с внутриядерными. Это ненависть и любовь. Ненависть взрывает человечество. Ненависть — это отталкивание, разъединение, это центробежная сила. Соединяет людей — любовь. Она есть главная энергия человечества, она сильнее внутриядерных сил. Но «любовь у нас в тяжком дефиците», — говорил отец Александр, а это значит, что Бог у нас в тяжком дефиците, потому что Бог есть любовь.

Потому и бушуют центробежные силы, разделяющие людей. А между тем человечество — это единый организм, и в физическом, и в духовном смысле. Таково было убеждение Александра Меня. Он учил тому, что любовь побеждает злобное разделение мира. Он говорил: «Если человек не умеет любить, значит он не умеет жить. Потому что живет только тот, кто любит».

Если не поймем этого и не изменим себя, не преодолеем свою эгоцентричность, — лишимся будущего.

Если, если, если… Мы все время сталкиваемся с этим «если». «Если» говорит о том, что будущее проблематично и оно зависит от выполнения некоторых условий, а еще о том, что на нас лежит колоссальная ответственность, ответственность за то, будет ли у нас будущее, а если будет — то каким оно будет.

Наша сегодняшняя цивилизация есть цивилизация кризиса. Мы уже говорили о том, что мир дошел до опасной черты. Но если Бог попускает это, значит он хочет, чтобы мы стали более активными и более ответственными существами. Он хочет, чтобы мы, наконец, очнулись от тяжкого сна и действовали как Его богоподобные дети. Он, со своей стороны, сделал для этого всё необходимое. Теперь дело за нами.

Да, мир во зле лежит — это истина. Но значит ли это, что мы, христиане, должны отвернуться от мира, проклясть его и сказать, как говорят некоторые сектанты: пусть он летит в тартарары, этот мир, а мы спасемся? Мы одни спасемся, а кто к нам не присоединится, тем хуже для них — они пойдут в геенну огненную, туда им и дорога.

Должны ли мы так поступать?

Ни в коем случае. Мы призваны не спасать себя вопреки миру, а спасать мир, как бы пафосно это ни звучало. Мы призваны преображать этот мир любовью, став более зрелыми и более сильными. Не только мы надеемся на Бога, но и Он надеется на нас. Оправдаем ли мы Его ожидания?

Мы должны задать себе вопрос: чего хочет от нас Бог в этом меняющемся мире?

Думаю, Он хочет, чтобы мы тоже изменились. Но как? Не так, как изменился мир, не в эту сторону. У нас должен быть иной вектор: мир постепенно погружается в хаос, а мы должны противостоять этому. Если мы, христиане, не станем атлантами, поддерживающими этот мир, — он рухнет.

Наша ответственность в этом меняющемся, опасно меняющемся мире неизмеримо возрастает. Сегодняшний мир — это суровая школа, и он всё меньше склонен прощать ошибки. Наш ответ на вызов времени должен быть более точным. Мы, если угодно, должны перерасти самих себя.

То, что с нами происходит, возникло не вчера и не позавчера. Такие времена уже были в истории, хотя наше время, может быть, самое опасное, потому что человечество впервые получило возможность уничтожить самое себя, да и любую жизнь на Земле.