Тем временем его старшие братья один за другим покидали город. Они уезжали в другие города, в другие школы, чтобы там показать свои знания и добыть новые. Младший брат со слезами провожал их в дорогу. Он знал, что ему самому никогда не бывать в далеких чужих странах. Одно было отрадно: видя его слезы, братья становились добрее и, обнимая мальчика на прощанье, просили не плакать и сулили привезти ему в подарок какую-нибудь иноземную диковину.

Мальчик утирал слезы и спешил к своим больным. Рассказывая им смешные истории, он и сам помаленьку утешался. Ооле видел, что его труд не напрасен. Некоторые больные признавались, что он помог им даже больше, чем его отец!.. Ну, это они, конечно, так, по доброте своей говорили. Но мальчику было радостно принимать их благодарность. Как хорошо, что у него наконец-то появились друзья!

Так прошло несколько лет. Мальчик стал юношей и совсем свыкся со своей участью. Горожане полюбили его, а Ооле уже не обижался, когда больные ругались и кричали на него. Порой они могли и ударить… Но он понимал: это оттого, что им больно. Ему было их жаль. Он ведь и сам часто бывал болен и знал, как это неприятно.

Гали он тоже жалел. Он знал, что отец бьет ее и заставляет целыми днями торчать в мастерской. Где уж ей быть веселой и приветливой? Она по-прежнему ходила в обносках, чумазая и непричесанная. И завидовала другим девочкам. А Ооле изо всех сил старался на них не смотреть: эти девочки были тихие и скромные, они не ругались, носили чистые платьица и красиво заплетали волосы. Того и гляди они начнут ему нравиться! Тогда, пожалуй, придется бежать из города и жить где-нибудь в лесу, в землянке…

К счастью, ему не пришлось этого делать.

Однажды, когда им с Гали уже исполнилось по шестнадцать лет, ее отец в очередной раз покинул город. Он повез на продажу музыкальные инструменты, которые сделал он сам и его дочь. Обратно старик вернулся гордый и радостный.

– Девчонка-то моя, – говорил он, – того и гляди меня переплюнет! Из-за одной ее лютни два музыканта поругались чуть не до драки!

В тот день у Гали был праздник. Распахнув окно мастерской, девушка уселась на подоконник, свесив ноги на улицу, и запела.

– Гали, осторожно, ты можешь упасть! – крикнул ей Ооле, когда проходил мимо ее дома.

– Ты тоже можешь, – со смехом отвечала Гали, – если не будешь смотреть под ноги!

– Никогда не видел тебя такой веселой! – улыбнулся юноша. – Что случилось?

– Отец сказал, я становлюсь мастером! – отвечала Гали. – На следующий год он возьмет меня с собой в путешествие!.. Погоди, я спущусь и расскажу все по порядку…

Она выбежала на улицу – как обычно, растрепанная и босая. Но ее лицо сияло улыбкой. Она и рта не успела раскрыть, как Ооле воскликнул:

– Ах, Гали, как я рад!..

– Чему же ты, интересно, рад? – удивилась Гали.

– Но ты же сейчас совсем другая! – отвечал он. – Ты такая добрая и приветливая… Теперь я уверен, что смогу тебя полюбить!..

На Гали словно ушат холодной воды вылили. Девушка перестала улыбаться. Лицо ее снова стало мрачным.

– Это еще зачем? – спросила она.

– Но… разве ты не помнишь нашу клятву? – растерялся Ооле. – Разве ты сама не стараешься полюбить меня?..

– Тебя? Вот еще! – фыркнула Гали. – Больно ты мне нужен! Когда я поеду в путешествие, я найду себе настоящего мужа – умного и ученого!

С такими словами Гали скрылась за дверью.

В тот же день юноша смело вошел в классную комнату.

– Что случилось, сынок? – спросил отец.

– Я хочу учиться!

Отец бережно закрыл старинный том и удивленно взглянул на юношу.

– Тебе мало того, чему я уже научил тебя? – спросил знаменитый ученый.

– Мало. Я хочу стать настоящим учёным, как ты.

– Ты думаешь, тебе это под силу? – с сомнением промолвил отец.

– Я не знаю. Но я должен… обязан попытаться!..

– Если бы здесь были твои братья, – покачал головой отец, – они рассказали бы тебе, что я строгий и беспощадный учитель. И наука моя не из легких. О, я знаю, ты добрый и прилежный юноша… Но этого мало. Настоящий врач должен иметь мужество, ведь он сражается с самой смертью!..

– Если бы мои братья были здесь, – проговорил в ответ Ооле, – они сказали бы тебе, что я научился владеть мечом, как воин, хотя мне и было нелегко, ведь я…

Он смутился и опустил голову.

– Продолжай, – велел отец.

– Я по-прежнему боюсь боли, – сознался юноша.

Он подумал, что все кончено. Сейчас отец назовет его трусишкой и откажет ему… Но знаменитый учёный молчал. Когда сын, наконец, осмелился взглянуть на отца, лицо у того было растерянное. Отец смотрел на него так, словно видел впервые.

– Ну что ж, – голос ученого дрогнул, – раз ты сам боишься боли, ты не станешь нарочно причинять ее другому…

Так для Ооле началась новая жизнь. Жизнь, о которой он так давно мечтал. Она не показалась юноше суровой или тягостной. Он готов был учиться сутки напролет, и усталому отцу приходилось умолять его прекратить урок. Вскоре Ооле мог только смеяться, вспоминая, как он мучился когда-то, пытаясь самостоятельно прочесть древние книги. Теперь он читал их свободно, хотя они и были написаны по-древневедански.