— О небо!

— Не выходи из себя. Капитану это не к лицу.

— А ты думаешь, капитану нравится, когда в его словах сомневаются на его собственном корабле!

— Прости, Фьялар, — она понизила голос. — Я не хотела тебя обидеть. Если я расширю круг поисков или пороюсь в несистематизированных материалах — ты же знаешь, как неаккуратно относятся к данным о погибших кораблях, — м-м-м… в общем, ты понимаешь, как было бы здорово, если бы еще до выборов удалось узнать, кто были родители Торби. И, поскольку до тех пор я не разрешу ему жениться, известие о том, что сразу после выборов состоится помолвка, обеспечит нам мощную поддержку.

— Рода!

— Что, дорогой? Если удастся прояснить вопрос с семьей Торби, нас поддержит вся группа «Вега», особенно если мы выберем невесту среди их девушек…

— Рода!

— Не перебивай.

— Дай и мне сказать. Капитану. Слушай, супруга: Торби родился среди фраки. Баслим был в этом уверен… и дал мне совершенно ясное поручение найти его семью. Я надеялся и верил, что в архивах найдется хоть что-нибудь, свидетельствующее о заблуждении Баслима, — Крауза нахмурился и закусил губу. — Крейсер из Гегемонии прибудет сюда через две недели. Тебе должно хватить этого времени, чтобы удостовериться, что я перерыл архив достаточно тщательно.

— Что ты имеешь в виду?

— А разве непонятно? Долги нужно возвращать… и нам предстоит еще одна плата.

Женщина внимательно посмотрела на капитана.

— В своем ли ты уме, дорогой?

— Мне это нравится ничуть не больше, чем тебе. Торби не только хороший мальчик; он еще и самый лучший стрелок из всех, какие у нас были.

— Стрелок! — с горечью ответила она. — Как ты можешь думать об этом? Фьялар, если ты воображаешь, что я позволю одному из своих сыновей вернуться к фраки… — голос ее прервался.

— Он и есть фраки.

— Ничего подобного. Он — «Сизу», так же как и я. Меня приняли в Семью так же, как и его. Мы оба — «Сизу», и останемся ими навсегда.

— Это уж как тебе угодно. Я надеюсь, что в глубине души Торби всегда останется «Сизу». Но долги должны быть оплачены.

— Этот долг отдан сполна уже очень давно!

— Не думаю.

— Ты ошибаешься! Баслим просил вернуть мальчика его семье. Какой-то семье фраки — если у фраки вообще бывает семья. Так мы приняли Торби в свою Семью, в свой клан и септ. Неужели это не лучший способ выполнить просьбу Баслима? Или ты считаешь более уместным вышвырнуть мальчика в кишащую мухами навозную кучу фраки? Или ты так низко ценишь «Сизу»?

Она посмотрела на него, и Крауза с горечью подумал о том, что мнение, будто чистая кровь Людей гарантирует им высокие мыслительные способности, наверное, и вправду справедливо.

Общаясь с фраки, он никогда не терял головы. Но мать — а теперь вот и Рода — всегда умели как-то так повернуть дело, что он оказывался неправ.

И если мать, как бы тверда она ни была, никогда не требовала невозможного, то Рода… что ж, она стала старшим помощником лишь недавно… И Крауза сдержанно произнес:

— Старший помощник, эта обязанность возложена лично на меня, а не на «Сизу». И у меня нет иного выбора.

— Вот как? Что ж, капитан, мы еще вернемся к этому разговору. А теперь, сэр, мое почтение, но у меня масса дел.

Встреча понравилась Торби, но все же здесь было не так весело, как он ожидал; мать частенько вызывала его к себе, когда с визитами на «Сизу» прибывали старшие помощники других кораблей. Порой они являлись со своими дочками и внучками, и Торби приходилось развлекать девушек, пока старшие вели свои беседы. Он старался изо всех сил и уже очень скоро мог запросто грубовато трепаться со сверстницами. И даже научился изображать что-то вроде танца, правда, глядя на танцующего Торби, можно было подумать, что у него либо обе ноги левые, либо колени сгибаются не в ту сторону. Но теперь он мог без содрогания и озноба брать девушку за талию под звуки музыки.

Гости расспрашивали его об отце. Он старался отвечать вежливо, но его раздражало то обстоятельство, что, казалось, все знали о Баслиме больше, чем он. Разумеется, за исключением действительно важных вещей.

Однако светские обязанности, оказывается, можно было поделить. Торби сообразил, что он — младший сын, а старший, Фриц, тоже не женат, и обратился к нему за помощью, обещая вернуть этот должок позже.

Фриц одарил его обаятельной улыбкой.

— Что ты можешь предложить мне в возмещение того времени, которое я мог бы провести на Встрече?

— Ну…

— Вот-вот. А если серьезно, то мать и слушать не станет, даже если я сойду с ума и предложу свои услуги. Она назвала тебя, и она имела в виду именно тебя, — Фриц зевнул. — Слушай, парень, я смертельно устал! Та рыженькая с «Сент-Луиса» готова плясать всю ночь. Так что отстань от меня, я должен выспаться перед банкетом.

— У тебя не найдется лишней парадной куртки?

— Занимайся стиркой сам. И перестань шуметь.

И вот как-то утром, спустя месяц после прибытия на Гекату, капитан взял Торби с собой. Мать не могла задержать мальчика: ее самой не было на борту. Был День Памяти. Служба должна была начаться не раньше полудня, но мать вышла заранее, чтобы утрясти кое-какие вопросы с завтрашними выборами.