Газели
вернуться

Дехлеви Амир Хосров
Шрифт:

«Дождусь ли вновь тебя…»

Дождусь ли вновь тебя, о лунное сиянье? Ушла, не подарив надежды на свиданье. Унесшую покой, должно быть, не увижу До Страшного суда. О Судный день, гряди же! Повей, о ветерок, и мне с ее порога Пылинку принеси! Утешь хотя б немного. Взгляни, мой кипарис один иль кто-то с нею? Слетай в ее цветник и возвратись быстрее! Увы, подобно ей, и ты в далеком крае, И ты меня забыл. Вернешься ли, не знаю. Но знаю, что она не возвратится снова. Осталось лишь взывать к всевышнему Хосрову.

«О любимая, вино у тебя всегда водилось…»

О любимая, вино у тебя всегда водилось. Принеси из погребка, окажи такую милость! Выпью только для того, чтоб взбодриться, не хмелея. Все равно от черных кос неизбежно опьянею. Я сгораю от любви. Подними со мною чашу! Пеплом сердце моего я букет вина украшу. Умоляя снизойти, унижаться я не стану. Унижение ведет к надушенному кафтану. Сердце выкрала мое колдовским коварством взгляда, Но упрекам в колдовстве свет очей твоих преграда. Угнетенного тобой хоть сегодня ты не мучай, Счета пережитых мук берегись на всякий случай! О любимая моя, на Хосрова не посетуй, Коль отважится привлечь столь жестокую к ответу.

«Коль счастье близости с тобой…»

Коль счастье близости с тобой осуществил бы рок, Могли бы стать мои стихи сокровищницей строк. Вчера я думал: может быть, привидишься во сне, Но от проснувшейся тоски, увы, не спалось мне. Я о разлуке сел писать, но дрогнула рука. Мне показалось, что скорблю не годы, а века. О, сколько раз гасил свечу, чтоб слиться с темнотой, Но тотчас ложе озарял сияньем образ твой. Пытался разумом постичь, чем я не угодил, Любовь являлась и, пьяня, лишала разум сил. И снова я писал стихи, к его сужденьям глух, Но только именем твоим ласкали строки слух.

«Того, кто честь из-за любви…»

Того, кто честь из-за любви пустил по ветру дымом, Считают трезвые умы безумным, одержимым. Но как безумцу, чей удел, по-моему, завиден, Скрывать огонь любви, коль он и днем, при солнце виден! О стан, смутивший кипарис! Клянусь своею честью, От изумленья он застыл как вкопанный на месте. О ароматные уста, два крохотных рубина! Я разглядел вас. Так прозрел Якуб, учуяв сына. Зачем коснулся ты, зефир, кудрей моей любимой? Отныне в цени завитков закован одержимый. [5] О виночерпий, я вина сегодня пить не буду. О том, что я любовью пьян, уже толкуют всюду. Не ты ль, метнув пьянящий взор, Хосрова сердце сжала? Оно сжималось, а потом, увы, его не стало.

5

Зачем коснулся ты, зефир, кудрей моей любимой? Отныне в цепи завитков закован одержимый — т. е. зефир донес до поэта аромат кудрей возлюбленной, и он оказался в оковах любви к ее локонам.