Подобных примеров можно приводить тысячи. Остается удивляться, что для монгольского двадцатитысячного отряда неприступной оказалась всего одна крепость — Дербент. При этом не следует забывать, что дальнобойных пушек еще не изобрели, а протащить камнебитные орудия по горным тропам невозможно.

Но главная тема нашего разговора — это не крепости. Мы пытаемся установить, какие же потери понес 20 000-й отряд за три года ведения войны. Ведь ему пришлось встречаться еще в открытых сражениях с армиями целых государств. Например, с армией Грузии. Грузин, по данным ученых, в первом сражении погибло 13 000. Данные о монгольских потерях не приводятся, хотя можно предположить, что потери с монгольской стороны также должны исчисляться тысячами.

Затем в северокавказских степях монголы столкнулись с аланами. Далее они вступили в сражение с войсками половецкого хана Котяна. Мы уже не считаем, что люди, бывает, мрут от болезней и несчастных случаев (попал под камнепад, снежную лавину, унесло горным потоком и т. д.). Давайте установим хотя бы размеры боевых потерь.

Конечно, потери эти можно подсчитать только приблизительно. И численный разнос в полученных данных из-за разности методик подсчета будет велик. Данные потерь у нас получились такие:

— минимальные потери должны составлять 30 000 человек;

— потери, рассчитанные путем сравнения с потерями других армий в похожих ситуациях, могли составить 200 000 человек.

Исходя из полученных данных, указанное войско монголов должно было подойти к Калке (просим прощения за отрицательные величины) в составе: от минус 10 000 до минус 180 000 человек. «Плюсовых» величин, еще раз просим прощения, никак не получается. Так что монголы разбили русов отрицательными числами, что еще обиднее для Руси.

Вернемся еще раз в Среднюю Азию. Осталась там невыясненная одна техническая деталь. Монголы все скачут и скачут по горам и песчаным пустыням, а если на их пути встает неприступный город-крепость, они начинают его обстреливать из камнебитных орудий. Откуда же берутся огромные, тяжеленные машины, если они скакали во весь опор, не останавливаясь, и даже спали, не слезая с лошадей? Чувствуется, как Ян пишет и сам удивляется, действительно, откуда? Но потом он находит выход: «А с ними были китайцы, они в срочном порядке «настругивают» катапульт, когда надо».

Читаешь и думаешь: «Действительно, напилили деревьев твердых пород, шурупы с собой были, чего еще надо?» Но! Как бы объяснить жителю средней полосы? Нету там деревьев твердых пород. И нетвердых тоже нет. И вообще никаких нет. Песчаная пустыня сменяет глинистую, дальше опять песчаная. В пустынях дубы не растут. В пустынях самые «могучие» стволы — это стволы верблюжьей колючки. Но их не строгают, их заваривают от поноса, а остальное — все из глины. Забор, метр толщиной, из глины. Стены дома — из глины. Крыша, подумали, из соломы? Нет — из глины. Полукругом, как банка от «Пепси», распиленная вдоль. Посуда из глины. И детские игрушки из глины. Из мебели у зажиточного афганца-таджика сегодня кремневое ружье 17 века; «Тойота-Датсон», судя по внешнему виду, ровесница ружья и магнитофон на батарейках. Все! Остальное глина.

Поэтому слепить из глины камнеметательные машины даже искусные китайцы были не в силах. И длинных крепких лестниц, чтобы лезть на крепостную стену, изготовить было не из чего. Это все обычно готовится заранее, не спеша. Медленно транспортируется к месту использования. Средства транспортировки тоже требуют специального изготовления, и тоже из твердых пород. Уж такие-то мелочи Ян должен был понимать.

Монгольская конница для степи — это сила. Монголы могли покорить огромные, но открытые пространства. Восточные города брали хитростью и обманом. Самое сильное оружие на востоке — это подкуп. Против него ни одна крепость не устоит. А что касается гор, северных лесов и «некоррумпированных» крепостей, тут монголам делать нечего. Не их стихия. Понавешали на монголов явно лишку.

Большие разногласия с остальными историками имеются у Яна в отношении смерти — ритуала захоронения и способов погребения. К могилам у историков, особенно у археологов, отношение особое. Они «живые» свидетели прошлого. По месторасположению могильников получили названия былые культуры: хвалынская, репинская, суворовская, новоданиловская, константиновская, нижнемихайловская, михельсбергская, кемиобинская и т. д. По могилам определяют уровень культуры, быта, религиозности населения, знакомятся с мифологией, а главное, по захоронениям четко прослеживается маршрут движения того или иного народа.

Способ захоронения монголов, описываемый Яном, единственный и уникальный в своем роде. Его никогда не существовало до монгольского ига, и после ига монголы резко переменили «способы» похорон. Способ монгольских похорон можно назвать, как «никакой». Ян описывает, что монголы своих погибших вообще не хоронят.

Понимая, насколько глупо это звучит, вынуждены привести литературное описание Яна из романа «Чингиз-хан».