— Чтоб сгорел в аду проклятый Гитлер! — яростно выругался Серега и крепко сжал руку Гюнтера.

— Будь прокляты все те, кто начал эту войну! — с ненавистью произнес немец и предложил: — Давай вместе помянем тех, кто стал невинными жертвами этой кошмарной бойни.

Старшина протянул бутылку фельдфебелю, тот отхлебнул и протянул остатки самогона Крису.

— Да будет земля им пухом! — по русскому обычаю произнес Костя Димпер и, хлебнув обжигающую жидкость, перекрестился.

— Гитлер навлек беду и на нашу страну. Дай бог, чтобы скорее кончилась эта ужасная война! — произнес я и сделал глоток, думая одновременно и о трагической судьбе родственников Нестеренко, которых я достаточно хорошо помнил по довоенному прошлому, и о судьбе своей собственной семьи, оставшейся неподалеку от промышленных районов Гамбурга. Тогда я еще не знал, что и второму моему родному городу уготованы не менее страшные пожарища, чем Грозному.

Я не знал, что менее чем через год, в ночь на 28 июля 1943 года, во время ковровой бомбардировки Гамбурга погибнут мои мама и папа.

Около восьмисот самолетов обрушат свой смертоносный груз на мирно спящий город; от взрывов образуется раскаленный огненный смерч, и не было спасения от ураганной силы ветра, затягивающего людей в смертоносную пасть этого смерча. От адского жара горел асфальт; кто пытался искать спасения в бомбоубежищах, все равно задыхались или сгорали заживо: в ту страшную ночь погибли около сорока тысяч человек. Эту операцию командование английских ВВС назвало «Гоморра», прозрачно намекая на библейскую историю о божьем гневе, уничтожившем город нечестивцев. Но разве может генерал присваивать себе функции Господа Бога и решать покарать огненной смертью жен и малолетних детей вражеских солдат?!

— Итак, дерзкий замысел Лагодинского по созданию в горах ложного отряда парашютистов под командованием НКВД постепенно обретал плоть и кровь. Роли были расписаны, основные актеры и статисты найдены. Роль Шмеккера играл отлично знающий немецкий язык кадровый офицер разведки Владимир Петров (до сих пор не уверен, что это его настоящая фамилия.). Роль Хайнца предложили мне.

— А это ничего, что я плоховато говорю по-немецки? С явным рязанским акцентом, да и запас слов как у Эллочки-людоедки.

— Ничего, покойный при жизни не отличался особой болтливостью. К тому же для сельской местности сойдет. Ты ж будешь играть роль Хайнца в аулах, а не на сцене берлинского театра, — успокаивает меня Крис.

— Ты идеально подходишь на амплуа тупого косноязычного громилы, да еще и с садистскими наклонностями, — уточняет Пауль.

Ну, он у меня дошутится, фашист недорезанный!

Ужасно противно, но я подхожу по комплекции. Дело в том, что никто из других банд не видел Хайнца со Шмеккером лично, оберштурмфюрер боялся связываться с непроверенными людьми и посылал вместо себя младших членов отряда. Поэтому многие джигиты знали наших парней в лицо, а об этих персонажах имели только общее представление.

С легкой руки Пауля операция названа «Вервольф».

В отчетах числимся под оперативными псевдонимами: Лагодинский — «шериф», Петров «зверобой», я — «медведь», бандиты — «гуроны». Пауль с камерадами соответственно «вервольф-1», «вервольф-2», «вервольф-3». Но я шутливо называю Пауля волчонком.

Аслан играет роль Османа — чеченского эмиссара из абвера. Он внук муллы, его отлично знают в родном тейпе Эрсиной, не знают только, что с 1940 года он обучался в спецшколе советской разведки, а не немецкой. По легенде ему дали широкие полномочия из Берлина по координации деятельности банд: он эффектно появится позже, его сбросит с парашютом псевдонемецкий самолет, а мы организуем пышную встречу.

На «высочайшую аудиенцию» к такому представителю гитлеровского командования явятся все командиры бандформирований нашего района — ведь каждому не терпится обеспечить себе пост повыше в будущем правительстве «Независимой Ичкерии». Естественно, они предоставляют ему сведения о численности и составе своих людей. Когда все будет готово к «восстанию», НКВД накроет всех разом.

Да, все статисты набраны, но не хватает четвертого вервольфа. К сожалению, с ними нет фельдфебеля, он предпочитает отправиться в лагерь для военнопленных.

Я, конечно, не ожидал от Гюнтера такой твердолобости. Уж и так с ним говорили, и этак.

— Слушай, упрямый, как ишак! — возмущался наш чеченский друг. — Ну да шайтан с ним, возьмем на его роль какого-нибудь русского парня. Неужели в хозяйстве НКВД не найдется высоченного блондина, шпрехающего по-немецки?

— Ага, к тому же мастера по альпинизму и подрывному делу. Таких у нас хоть пруд пруди, — саркастически отзывается Лагодинский. — Не забывай, что их группе для поддержания имиджа придется устроить несколько диверсий. Но таких, чтоб много шуму и пыли, а разрушений никаких. Ты, что ли, этим займешься?! И сам к черту взлетишь, и объекты попортишь. Тут хороший спец нужен. К тому же, чем их больше, тем меньше подозрений у абвера и бандитов, ведь трудно представить себе, что перевербована вся команда.