Донор вроде бы поверила Лине и более-менее угомонилась, вспомнив, что находится в людном месте.

– А почему вы сами продолжаете быть среди них, если так к ним относитесь? – внезапно поинтересовалась у нее Лина.

– Я люблю Гюнтера, - тихо ответила ей девушка и печально вздохнула.

– Любите того, кто делится вашим телом и вашей кровью с другими вампирами? – поразилась Лина. Никогда ей не понять такого мазохизма. Та ей слабо улыбнулась и еле заметно пожала плечами.

– Любовь зла!

Лина осуждающе покачала головой, но ничего не ответила.

Катенька быстро распрощалась с менталкой и побежала к выходу. Девушка же осталась сидеть на лавочке, обдумывая услышанное и ругая себя, что умные вопросы пришли к ней уже после ухода донора.

Верить или нет?

Если верить, то - почему Катенька решила ей все рассказать?

И, кстати, откуда у нее номер Лины? Переписала незаметно из телефона своего любовника? Ради того, чтобы предупредить совершенно неизвестную ей женщину?

А если не верить?

Лина помнила странные претензии высказанные ей Магдаленой. Быть может и тут такая же история? Не желая общения Гюнтера с Линой, та попросту решила нагнать на соперницу страху, припугнув высшим вампиром?

Лина устало опустила руки. Зачем она вообще во все это влезла? Жила себе тихо и мирно, спокойно работала, по выходным встречаясь с подругой. Чем плохо было?

Зато теперь вокруг нее роятся какие-то невнятные интриги, кому доверять девушка слабо представляет, да и само ее будущее оказалось под вопросом.

Будущее?

Лина решила попробовать хотя бы посмотреть, какие вероятности ее ждут. Сконцентрировалась, не обращая внимания на шум приближающегося поезда, попыталась увидеть те самые окна, как на уроке с Авраамом Моисеевичем.

– Девушка, что с вами?
– незнакомая женщина тронула ее за руку.

Лина открыла глаза. Над ней склонилась пожилая женщина и тревожно ее разглядывала.

– Вам плохо? Может, скорую вызвать?

Девушка улыбнулась той и закачала головой.

– Нет, нет, спасибо, я в порядке.

– Вы уверены?

Лина кивнула, что с ней все хорошо, и встала со скамейки. Народ уже заходил в вагон, пара людей оглянулась на нее с любопытством.

– Все хорошо, спасибо вам, - поблагодарила она женщину и направилась к эскалатору.

У нее так и не получилось увидеть собственные вероятности. Клубящийся туман, смазанные витражи, невнятные расплывающиеся фигуры.

Надо будет попробовать позднее.

…

Зима все-таки пришла в Москву. Снег выпал совершенно неожиданно для коммунальных служб, впрочем, как всегда, и дороги оказались буквально заблокированы в пробках из-за снежных заносов.

В резиденцию и обратно Лина теперь добиралась только на общественном транспорте, вежливо, но твердо отказавшись от помощи Владимира Петровича, водителя Марка. Он водил лимузин, довольно длинный по габаритам, и Лина даже представить себе не могла, сколько простаивает в московских пробках эта неповоротливая машина.

Рассказывать Гюнтеру о разговоре с его донором Лина не стала, решив сначала попытаться самой выяснить хоть какую-то информацию по этому поводу. А ну как она, как и Магдалена, вбила себе в голову что-то маловнятное?

Кстати, о любовнице Марка Лина тоже больше ничего не слышала. После того странного выяснения отношений, что Магда устроила ей в библиотеке, вампирка на глаза Лине больше не попадалась, и по слухам, вообще уехала из Москвы. То ли по собственному желанию, то ли Марк ее выставил вон после очередного скандала. Слухи противоречили сами себе.

Погибший Иосиф был племянником Авраама Моисеевича и девушка, выразив обязательные по случаю соболезнования старику, предложила отменить несколько занятий, чтобы маг смог в достаточной мере оплакать родственника. В ответ на это он прикрикнул на ученицу, чтобы не забивала себе голову всякой ерундой, и продолжил вести уроки, как ни в чем ни бывало.

Конечно, потеря племянника выбила мага из колеи, казалось, что он сразу постарел лет на десять, но в тоже время был еще более бодр, педантичен и ворчлив.

Уже полтора часа Лина снова и снова пыталась вызвать у себя то неуловимое ощущение полного кувшина, но не получалось. Она не могла дотянуть ручеек энергии не то, что до головы, до позвоночника, чувствуя, что сил его удерживать у нее не осталось. Текущий ручеек постоянно вырывался на свободу и никак не хотел поддаваться контролю.

– Мы уже столько пытаемся и все никак, - пожаловалась она Аврааму Моисеевичу, - У меня не получается снова добиться той концентрации.