— Ладно, детьми клянусь.

Старший парень швырнул кинжал на землю, тот, что помладше свой кинжал кинул следом. Ламинт расслабился, убрал лук за спину, ухмыльнулся и, шагнув вперед, крепко приложил кулаком в живот старшего парня.

— Заставлять, щенок, меня будет… Ну, а вы, — адресуясь к своим спутникам и не обращая внимания на скорчившегося на земле старшего парня, — что встали? Вяжите этих. А это придется нести по очереди. Перепачкаешься еще. Но слово дал.

— Не жалей, Ламинт. Денежки слова стоят. Жаль терять. Не снова же горло резать, как тому?

— Это точно. Ну, как оклемался? — Ламинт обратился к старшему из парней. — Повезло тебе, что не подстрелили. Думаешь, мы раненых с собой бы взяли, чтобы потом вас хромых хаммийцам за ползолотого продать? Нет. Горло всем троим перерезали бы. Вот одежонку и ножички забрали б.

— Ползолотого не жалко?

— Некогда с хворыми возиться. Не напрягайся, слово дал, твоего хозяина лечить буду, если живым донесем. Ритор, дай — ка мешок. Смотри, видишь вещички? Откуда, думаешь? Одного вашего час назад словили. Подстрелили. В ногу, чтобы не бежал, и чтобы одежонку его не спортить. А затем зарезали. С хворыми мороки много. Это я к тому, если бежать вздумаете.

— Гады!.. А кто это был?

— Да не ваш. Из снурских солдат. Враг ваш. Из простых. Будь, конечно, барон или там баронет, тогда другое дело, в живых можно было оставить и подлечить. Бароны в Хаммие и хромые дорого стоят.

— Или графа вашего поймать бы! За него столько можно было б взять! Жаль, что убили.

— Убили? Кого?

— Да графа вашего. Ну, теперь он и наш, граф каркельский. Этот снурец перед тем, как горло ему перерезать, сказал, что сам видел, как графа закололи.

— Не, Ламинт. Здесь ты не прав.

— Это почему?

— Сколько за графа в Хаммии дали бы? Десять, пусть даже двадцать золотых…

— Много…

— Я сказал, пусть. В Лоэрне сто золотых отвалили бы!

— Точно, Ритор. В Лоэрне много дали бы. Больше ста! Он им как кость в горле. Жаль, что убили. Попадись он нам сейчас — озолотились!

— А если он сам за себя выкуп даст?

— Кто? Ты про кого, парень?

— Ну, про графа нашего. Если бы он жив был и к вам попал. Согласились бы на выкуп?

— Ну…

— Погодь, Бран. Не лезь, в чем мало понимаешь. Нет!

— Почему?

— Чтобы потом, после выкупа, он войска послал и нас выкурил бы? Нет. Пусть меньше, но только в Лоэрн. Предложи мне тысячу монет — отказался бы. Как у нас говорят: лучше курица у меня, чем теленок у соседа. Ну, что хорошо связали? Тогда пойдем.

Двое мужчин подхватили милорда Ксандра под руки и потащили спиной вперед, волоча ногами о землю. Эйгель было заикнулся о том, чтобы несли осторожнее, но получил от Брана, шедшего следом за парнями, чувствительный удар в бок. По почке, мстил, значит, за тот испуг, когда Эйгель пытался его достать кинжалом.

А шедший сбоку главарь добавил:

— Не дергайся. Спасибо скажи, что несем. А выживет, нет — на всё воля богов.

Идти по густому и заросшему лесу со связанными за спиной руками было тяжко. Да еще и этот Бран продолжал вредничать. Когда Эйгель зацепился курткой об острый сук и остановился, чтобы с него соскочить, Бран с силой толкнул Эйгеля так, что прочная куртка затрещала, сам Эйгель не удержался на ногах, а на суку остался висеть выдранный клок.

По прошествие некоторого времени их путь пересекла проселочная дорога, уходящая, судя по всему, на юг. Мужчины повернули направо, но шли по дороге недолго, свернув на ее противоположную сторону и опять углубившись в лес. Идти стало чуть легче, почва пошла каменистая, сухих сучьев, корней, а то и поваленных деревьев стало намного меньше.

Примерно через час пути парням завязали глаза и, взяв за локти, повели дальше. Несколько раз они падали, но похитители больше не били, хотя и ругались. Еще через полчаса путь завершился. Повязки с глаз пока не снимали, поэтому приходилось рассчитывать только на помощь ушей.

— Отец, — девичий голос разделся неподалеку от парней, — это кто?

— Это золотой, дочка.

— Золотой?

— Ну, да. Если бы не он, то этих двоих пришлось бы убить, а они потянут на золотой. Так что принимай гостя. Посмотри, что у него там. Постарайся вылечить. Если умрет, значит, судьба у него такая.

Через несколько мгновений повязки с глаз у Эйгеля и Серри были сняты, и те увидели лишь ноги милорда, втаскиваемые в небольшой домик, стоявший в окружении леса.

— Милорду лекаря нужно. И побыстрей.

— Лекаря, говоришь? У нас в округе только медведи водятся, а лекарей не видно, — от этой шутки главаря засмеялись двое мужчин, которые оставались рядом с парнями.

— Но вы давали слово…

— Лечить. Я и не отказываюсь. Дочка будет лечить твоего хозяина, он, кстати, кто?