— Сюда идут?

— Не совсем, немного к восходу.

— Вот, сынок, тебе и слово аристократа.

— Но, отец…

— Молчи… Солдаты мимо пройдут или могут нас заметить?

— Вроде не должны. Стали больше заворачивать к дороге, если так дальше пойдет, то пройдут, не заметят. Бран и Самай остались. Если будет опасно — дадут знать.

— Ясно. Этого в сторожку. К тем двум.

— Аристократ, отец. Кровная обида.

— А слово нарушать? А солдат прочесывать лес посылать? В сторожку, пока голосом весточку не подал…

Эйгель и Серри Хелга встретили в сторожке удивленно.

— Милорд, вы?!

— Я жду объяснений. Где Ксандр?

— Милорд, он здесь. У лесовиков. Его светлость ранен. Тяжело.

— Здесь?!.. Вот оно что… Насколько тяжело?

— В спину. Рана воспалилась, милорд в горячке. Лекарка помогает. Хорошая она или плохая, не знаю, но его светлости хуже не становится. Но он без сознания. Мы с Серри ей помогаем.

— А зачем ты назвался бароном? Или этот парень перепутал?

— Нет, милорд. Бароном Севир я назвал его светлость, иначе они могли продать его в Лоэрн. За сто или больше золотых монет. Они так и сказали: хорошо бы захватить графа и продать. А от вашего выкупа они откажутся. Сколько бы вы не предложили. Они такие. Милорд, нельзя им говорить, что он граф Каркел. Милорда нужно выкупить, как барона Севир. Но только его светлость нельзя везти, его никак нельзя тревожить. Только сразу хуже будет, и…

— Я понял. Спасибо Эйгель. И тебе, Серри.

— Милорд, разрешите вас спросить?

— Говори.

— А вы почему здесь? Ну, в темнице. Вас пленили?

— Не знаю. Может, и пленили. Я побоялся, что они обманут, и решил денег не отдавать, а прийти самому. И вот теперь…

— Милорд… деньги у вас отобрали?

— Я их не взял. Так и сказал. Наверное, теперь тоже выкуп будут требовать. Хотя клялись. Но разве можно верить словам разбойников?

— Милорд. Я слышал, что главный среди них, Ламинт, человек слова. Если сказал, то его слово — железо.

— Нет, мне давал слово другой. Молодой. Риум.

— Риум — сын Ламинта.

— Даже так… И…

— Можно как — то повлиять на Ламинта. Дескать, твое слово — золото, а у твоего сына нет.

— Можно. Но вот как Ксандра выкупить? Денег с собой нет. А отпустят ли меня сейчас? И, говорите, милорда нельзя тревожить? Как тогда быть?..

Закончить разговор им не дали. Открылась дверь сторожки, и появились два бородатых лица, а сзади них маячил Ламинт.

— Милорд, выходите. Вы тоже, — обратился он к Эйгелю и Серри. — Милорд, нам пришлось вас запереть, потому что по всей округе рыскают солдаты.

— Чьи солдаты?

— Ларские, милорд. Это вы или тот второй милорд, что был у Бравчена, послали?

— Не я. И я давал слово. Барон Тристок тоже. Мне это непонятно.

— Понятно или нет, но мы сегодня отсюда уходим. Далеко, в другой домен. Люди уже собираются. Но нам нужно с вами решить.

— Я пленен?

— Нет. Мой Риум давал слово. А мы не аристократы, раз слово дали, его уже не возвращаем.

— Разбойники…

— А что здесь такого? Мы разбойники честные. Все чин по чину. Захватили в плен, плати выкуп или отвезем подальше и продадим. Вот и сейчас у нас трое пленных. За них семь золотых. Шесть за барона и золотой за этих. Не хотел я их отдавать за выкуп, но раз такое дело, что приходится самим уходить — отдам.

— Но у меня с собой наберется всего один золотой.

— На парней хватит.

— Я сбегаю за остальными деньгами.

— И приведешь солдат? Нет.

— Даю слово барона!

— Кто верит слову барона? Каждое второе слово у аристократов лживо. Нет. Твоего барона придется забирать с собой.

— Но его нельзя тревожить. Акси сказала! — вмешался Эйгель.

— Вот я человек слова, — продолжил Ламинт. — Дал я его позавчера тебе, держу. Иначе сейчас просто взял, да перерезал бы глотку твоему хозяину.

Хелг схватился за меч. Но двое бородачей споро натянули луки, направив острые стрелы на Хелга. Да и Ламинт положил руку на рукоять своего меча. А сзади, держа меч в руке, подходил Риум.

Хелг с досадой бросил наполовину вытащенный меч обратно в ножны.

— А оружием возьмешь?

— Оружием?

— Меч, кинжал, кольчуга. Куртка, сапоги — пять золотых.

— Мальчишек, значит, выкупать не хочешь?

— За шесть золотых все отдаю.

— За все готов заплатить три золотых, да и то, потому что меч, гляжу, хороший у вашей милости.

— Этот меч стоит пять золотых!

— Но я смогу продать только за два. Перекупщик больше не даст. Два даже много.

— Хочешь сказать, что все остальное на мне тянет всего на один золотой?

— Нет, больше.

— Тогда ты не знаешь счет.

— Знаю, милорд. А мой навар?

— Если милорд так сильно ранен, то почему дорого оценен? Как за здорового.

— Баронов обычно выкупают за десять золотых. Но мы назначили только шесть частей из десяти — шесть золотых. Будь он баронетом, то вместо обычных пяти монет, мы сказали бы три. И так далее. Уценка. Но здоровый он или болезный, нам без разницы — цена одинаковая.