– Нет! – вырвалось у нее. – Не хочу!

И тут же чья-то рука схватила ее за платье.

– Кто тут? – Голос Леры зазвучал теперь на удивление спокойно, и лишь сам вопрос был задан с некоторым запозданием.

– Белозерова, ты? – глухо раздалось в ответ, а через несколько мгновений перед ней возник и обладатель голоса – Саша-спортсмен. – А я все думаю, кого занесло в мое логово?

В темноте разглядеть что-либо оказалось сложновато, но, постепенно привыкнув, она смогла оценить его растрепанный и заспанный вид и ярко блестевшие глаза.

– Хорош, – рассмеялась Лера. – А Наташа в курсе?

– От нее и скрываюсь, надоела – спасу нет. Следит все время. Этого нельзя, того не делай. Да мать меня меньше воспитывает, честное слово!

– Значит, судьба.

– Это еще что такое? Ты вот умная, скажи, почему мне так погано?

– Пить надо меньше, вот и не будет погано.

– И ты туда же. Давай лучше выпьем, праздник все-таки. – Саша пошарил где-то среди пакетов и извлек открытую бутылку шампанского.

– И это ты, гордость школы, сидишь здесь в одиночестве и хлещешь шампанское из горла? Кто бы мог подумать! А как же спортивный режим?

– Сегодня можно. Имеет право человек расслабиться или нет? Или я каждый день школу заканчиваю? – Саша протянул Лере бутылку: – Давай, умница-разумница, начинай новую жизнь.

Что-то Лере в нем не нравилось – то ли тон, то ли взгляд, то ли что-то еще. Беспокойство снова вынырнуло из мрака, и чтобы загнать его куда подальше, Лера глотнула шампанского прямо из горлышка. Напиток оказался выдохшимся и теплым.

– Тьфу, гадость какая, – не удержалась она от комментария, – и как это люди пьют такое?

– Ничего другого не осталось.

Сиреневый вечер глухо гас за окнами. Дождь, не успевший просочиться в землю, теперь активно испарялся, устремляясь вверх от жары. В помещении было душно и влажно, словно в оранжерее. За окнами повсюду расстилался туман. Они сидели в захламленном классе, и Лере казалось, что они – последние люди на земле.

– Как можно было так влипнуть? – нарушил тишину Саша. – Вот объясни. Почему я все время делаю совсем не то, что хочу?

– Как это?

– Ну, хотел стать футболистом. Всегда. Люблю футбол до ужаса.

– Почему же пошел в волейбол?

– Отдали потому что. Вот и все дела. И ведь сразу получаться стало, как назло. Я потом перейти хотел, да все отговаривать начали – тренер, ребята, мать. Навалились, в общем, кучей. Куда мне против всех?

– И кто виноват?

– Да сам я, сам. Потому и тошно. Не смог рискнуть. Побоялся. Ненавижу.

– Кого?

– Всех. Себя в первую очередь. До сих пор футбол смотреть не могу. Как увижу – прямо нож в сердце. Слабак.

– Вообще-то очень вредно так к себе относиться.

– Да плевать мне, что вредно, а что нет! Вот и в институт этот физкультурный не хочу. Да кто же меня спросил – без экзаменов берут, и все, вперед, давай учись. И Наташка мне не то чтобы очень нравится, а жениться придется. Тоже никто моего согласия не спрашивал, а уже к свадьбе готовятся, у них все решено. А я так, вроде и ни при чем. Никто меня ни разу не спросил, чего я хочу. По-настоящему. Понимаешь? Всем до лампочки. Вот ты вроде другая… Хочешь, все брошу и поеду в Питер?

– И что будешь делать там?

– Поступлю куда-нибудь, не совсем же я дурак. Ты-то как, не против?

– При чем здесь я? Ты сам должен решить, что тебе нужно. Я пойду. – Лера попыталась встать.

– Погоди.

Саша робко коснулся Леры и поцеловал ей руку. И почти сразу же пространство вокруг словно поплыло у нее перед глазами. Пытаясь понять эти странные метаморфозы, Лера непроизвольно закрыла глаза – происходящее пугало. Мир словно поворачивался неизвестной стороной, и она впала в какое-то оцепенение, не в силах пошевелиться.

Постепенно она заметила, что все происходящее имеет какой-то ритм. Приливная волна то накрывала ее с головой, то отпускала и еле слышно урчала внутри, набирая сил перед новым рывком. Она чувствовала силу, свернувшуюся внутри калачиком где-то в районе солнечного сплетения, и ее напугала скрытая в ней мощь. Ей казалось, что если она расслабится и отпустит себя, то волна, словно цунами, сметет все вокруг.

– Пусти, слышишь!

Поглощенные борьбой, они не заметили, что в классе появился кто-то еще. Человек стоял и смотрел на них. И в какой-то момент действующие лица разворачивающейся перед ним сцены, видимо, были опознаны.