Получив ответную оплеуху, отлетела в сторону. Удар получился достаточно сильным. Во всяком случае, Клементине пришлось приходить в себя в луже, оставшейся после недавнего дождя.

Солдаты громко загоготали.

Граф де Мориньер склонился над ней, протянул ей руку. Затолкнув Клементину в карету, оставил ее на попечении де Бриссака. А сам быстрым шагом направился к продолжающей веселиться группе.

Невозможно было понять, что именно он произнес, но лица солдат в один момент изменились: приняли выражение крайнего почтения и даже некоторой угодливости.

Солдаты замолчали, встали навытяжку, вытянули шеи. И после, когда он, договорив, развернулся и пошел к карете, так и продолжали стоять прямо и неподвижно, глядя вслед удаляющейся сухощавой фигуре.

Мориньер открыл дверцу кареты.

– Как вы себя чувствуете, сударыня?

Покачал головой, заметив тонкую струйку крови, появившуюся в углу ее носа. Достал платок, намочил его водой из фляги и одним движением стер кровавый след.

– Подержите платок, графиня, - сурово сказал, взглядом пытаясь заставить замолчать рыдающую во весь голос Терезу.

– Идите к черту, - устало мотнула головой Клементина.
– Я вас ненавижу.

У нее не было сил сопротивляться, когда Пьер, развернув лошадей, погнал карету в обратную сторону.

Глава 8. Всему свое время

Клементина молчала три дня.

Все ее существо восставало против того, что произошло. И организм, стараясь отгородить рассудок от воспоминаний, - так уже случалось, - продолжал функционировать настолько лишь, насколько этого требовала природа. Клементина почти не спала, хотя и большую часть времени проводила в постели. И совсем ни о чем не думала. Будто находилась в забытьи.

– Госпожа, поешьте хоть что-нибудь, - просила Тереза, подсовывая ей под нос блюда со всякой снедью.
– Аннет так старалась.

В эти дни прислуга, действительно, из кожи вон лезла, лишь бы вырвать из этого состояния госпожу, к которой они привыкли и которую полюбили.

Но Клементина не замечала ничего. Она сидела, глядя прямо перед собой. Шок начал проходить, и Клементина винила себя за то, что позволила увезти себя так скоро. Ей надо было остаться, надо было выяснить, что случилось с ее братьями, сестрами. Со всей ее семьей.

Кто-то же должен знать? Помнить? Кто-то должен рассказать ей об этих чудовищных майских днях.

Подумать только... Май. Она уже была во Франции. Если бы она поторопилась, если бы настояла, упросила Филиппа - она могла успеть. Может быть даже, изменить что-то.

– Ох, господин, мадам совсем ничего не ест, - услышала Клементина причитания служанки.

– Иди, Тереза. Ступай, - граф де Мориньер выставил девушку за дверь.

Услышав его шаги, завидев худощавую его фигуру, Клементина подскочила, разом припомнив все. Ее измученная душа нашла, наконец, того, на ком она могла выместить все свое горе, кого она могла, как ей казалось, с полным основанием обвинить в том, что с ней произошло.

"Он выдержит, - с мстительным злорадством подумала.
– Этот выдержит все".

– Как? Вы еще не уехали?
– со злостью в голосе произнесла.

– Нет, - Мориньер небрежно смахнул несуществующие пылинки с табурета, пододвинул его поближе, уселся.
– Я никак не мог ехать сразу. Во-первых, поездка с вами меня чертовски утомила. А во-вторых, - он как будто насмешливо посмотрел на ее поникшие плечи, - я должен был убедиться, что вы не кинетесь топиться, травиться или вешаться. Мне бы не хотелось отвечать перед Филиппом за вашу безвременную кончину.

Она вскочила.

– Убирайтесь отсюда! Я не звала вас! По какому праву вы явились опять в мою комнату?!

– Но вы же из нее не выходите, - резонно заметил он.
– А мне хотелось сказать вам кое-что перед отъездом.

Ах, вот как! Она вновь уселась на кровать.

– Вам хотелось поговорить? Извольте! Как вы могли увезти меня оттуда так быстро?

Заговорив, она будто разрушила выстроенную ею внутри себя перегородку, отделившую физическое тело от души. И тело отозвалось, откликнулось. Она почувствовала, как по лицу ее потекли слезы.

– Плачете? Прекрасно!
– кивнул удовлетворенно.
– Что же касается того, что я увез вас слишком скоро - так вы ничего мне не сказали про то, что желали бы задержаться. А, кроме того, - холодно продолжил, - ваша истерика собрала вокруг слишком много любопытных и отнюдь не дружеских глаз.

– Вы не хотите извиниться?
– Клементина вдруг густо покраснела, вспомнив доставшуюся ей оплеуху.

– Нет, - он с удовольствием смотрел на ее гневное лицо.
– Я не знаю способа лучше этого, когда требуется быстро привести в чувство не в меру эмоциональных женщин.