Она внезапно остановилась, и по выражению ее лица Теодора поняла, что та собиралась сказать что-то лишнее.

Затем, словно пристыженная своей нескромностью, служанка резко повернулась к гардеробу со словами:

— Если вы скажете мне, что вам угодно надеть, мисс, я посмотрю, нужна ли глажка.

— Меня заинтриговало то, что вы рассказали о призраках и о том, что еще тут есть, из-за чего эта часть дома «жуткая», — ответила Теодора.

Служанка посмотрела на дверь, будто опасаясь, что кто-то может их подслушивать.

— У меня будут неприятности, если миссис Кингдом, это наша домоправительница, мисс, услышит, как я тут с вами болтаю. Надеюсь, вы на меня не донесете.

— Нет, конечно, нет, — успокоила ее Теодора. — Я часто думала, что призраки водятся в моем доме, который тоже очень старый. Но если они там и водятся, то они милые и совсем не страшные.

— Ну, я надеюсь, вас они не потревожат, — быстро сказала служанка. — А теперь, мисс, что вы желаете надеть?

Теодора поняла, что не получит больше никаких сведений, и хотя служанка несколько раз возвращалась, пока она одевалась, болтушку так и не удалось подвести к неоконченной теме. Интересно, что это за призраки?

Ей представилось, что это мог бы быть рыцарь, бряцающий доспехами, или, может быть, роялист времен гражданской войны, спрятавшийся в замке, когда его преследовали круглоголовые — кальвинисты, «божьи ратники» в красных мундирах, которыми руководил Оливер Кромвель.

Одевшись, Теодора поспешила к отцу и обнаружила, как отчасти и ожидала, что вид у того весьма усталый, он бледен и завтракает в постели.

— Я становлюсь стар и немощен, — слабым голосом проговорил он, завидев на пороге дочь. — А когда-то мог скакать верхом весь день и потом всю ночь бодрствовать. Теперь же — непродолжительная поездка, и что? Я выбит из седла!

— Это была долгая и трудная поездка, папа, — нежно сказала Теодора, — да и в последнее время ты был нездоров. Но ты никогда не выглядел лучше, чем вчера за ужином.

Отец попытался рассмеяться, но смех получился тихим. И все же его глаза поблескивали.

— Думаю, я показал им, что Колвин из Маунтсорреля может за себя постоять, когда ему бросают вызов.

— Да, папа, и я тобой очень гордилась!

— Подумать только, — продолжал отец, намазывая масло на хлеб, — что граф Хэвершем, неглупый парень, а слыхом не слыхивал о моих картинах.

— Тут внизу говорили, сэр, — вмешался Джим, — что нынешний граф, который получил наследство только в прошлом году, не был в Англии несколько лет и, более того, был в ссоре с отцом, так что большая часть вещей в замке ему в новинку.

— Что ж, это все объясняет, — с удовлетворением ответил Александр Колвин, — вижу, придется нам его поучить уму-разуму.

— Уверена, ты на это способен, папа, — улыбнулась Теодора.

Она была рада видеть, что отец сытно завтракал, и надеялась, что это сотрет утомление и круги под глазами с его лица.

— Я, пожалуй, пойду тоже позавтракаю, — сказала она, — но, папа, ты ведь сегодня не будешь вставать, правда?

— Пока размышляю на эту тему, — уклончиво ответил отец.

Теодора встревоженно взглянула на Джима, тот помотал головой, и она уверилась в том, что отец будет вести себя благоразумно.

Отчасти тяготясь своей неприкаянностью, Теодора побрела вниз по парадной лестнице.

— Завтрак накрыт в утренней столовой, мисс, — уважительно доложил ей дворецкий, встретившийся в холле.

Он проводил ее в комнату, окна которой выходили на юг и которая вся была наполнена солнечным светом. В комнате было только двое мужчин. Они расположились за овальным столиком у окна и, когда она вошла, встали.

— Доброе утро, мисс Колвин! — сказал один. — Я вижу, вы рано встаете, что в этом доме редкость!

Теодора уселась в кресло, которое слуга пододвинул ей из-за другого стола, и с тревогой спросила:

— Вы имеете в виду, что… меня не ждали к завтраку?

— Нет-нет, разумеется, нет! — ответил ей джентльмен.

Она узнала своего соседа, который сидел рядом с ней накануне за ужином, и вспомнила также, что все называли его «сэр Иэн». Когда она взяла свою порцию с блюда с яйцами, запеченными с грибами в сливках, он продолжал:

— У меня дома моя матушка была бы в ужасе, если бы кто-то валялся в кровати, если только он не болен, но Шейла никогда не появляется раньше полудня. Разве не так, Родни?

Вопрос был обращен к другому мужчине, сидевшему за столом. Тот засмеялся:

— У нее половина утра уходит на то, чтобы нанести всю эту ерунду на лицо. Не понимаю, почему Кимбалл ей не скажет, что она немного переусердствует с макияжем за городом.