Капитан вытаращил глаза.

— Ты имеешь в виду…

— Ну да, служебный вход и всякое такое, согласен. Убийца-невидимка. Но все может быть гораздо проще, капитан. Убийца пришел изнутри, он живет в этом же корпусе и прекрасно знает привычки его обитателей. Дама выждала момент, спустилась на третий этаж, Теплова ее впустила, так как знает в лицо — и привет. Ты же сам сказал, что нож — бабское оружие.

— А почему Теплова была накрашена и вроде как готовилась к свиданию?

— Ждала кого-то другого, например. Допустим, сценаристка узнала, что в два часа у дамы свидание, явилась за несколько минут до него, замочила Теплову и вернулась к себе. Если мы начнем ее прессовать, она предъявит нам ноутбук, на котором работала, и заявит, что она мирно сидела и правила сценарий, к примеру. И черта с два ты докажешь, что она выходила на пять минут из номера.

— Паша, Паша, — вздохнул Теличкин, качая головой, — надо иметь железные нервы, чтобы проворачивать такие фокусы. Я уж не говорю о том, что бабы обычно либо ругаются, либо выдирают друг у друга волосы, и на этом все кончается. Чтобы убить человека, нужно иметь вескую причину. Что там у них было: мужика не поделили?

Следователь пожал плечами.

— Вот увидишь, в конце концов все сведется именно к этому. То есть дело выеденного яйца не стоит. — Теличкин ухмыльнулся.

— Две продавщицы на нашем рынке тоже не поделили одного красавца. Ему сорок пять, и долгу на нем по разным банкам — больше трехсот тысяч.

— И что? — кисло спросил капитан.

— Как — что? Были лучшие подруги. Теперь одна в земле лежит, потому что вторая ее машиной переехала. Выжившая так натурально на похоронах плакала, что любая актриса позавидует. Даже на памятник собиралась деньги дать. Я это к тому, что никогда не стоит недооценивать возможные мотивы. То, что с легкостью переживет один человек, другой может счесть достаточной причиной для убийства.

У следователя зазвонил сотовый.

— Алло… Да, Дмитрий Валерьянович? Понял… понял… Нигде нет, значит? Ладно… Этого и следовало ожидать.

— Эксперт что-то нарыл? — с любопытством спросил Теличкин.

— Как сказать, — неопределенно ответил Паша. — Я был совершенно уверен, что в номере отсутствует что-то, что должно там быть, и попросил Леонова осмотреть все как следует. В общем, так и оказалось.

— Ключ от номера? — быстро спросил капитан.

Следователь кивнул.

— Значит, Теплова не впускала своего убийцу? Он сумел войти, потому что у него был ключ?

— Ее ключ, — хмыкнул Павел. — Что порождает другую проблему, потому что после завтрака она вернулась к себе в номер, и когда она проходит мимо камеры в холле, видно, что ключ у нее в руке. Хотя, в общем, в этом деле ключ — чепуха и ровным счетом ничего не значит…

Теличкин вытаращил глаза. Однако он не успел спросить, что именно Павел имел в виду, потому что их беседу прервал громкий, уверенный стук в дверь.

— Я был уверен, что вы меня вызовете, — начал Николай Смолин, стоя на пороге. Его мужественная физиономия слегка опухла в том месте, куда пришелся Васин кулак, что, в общем, ничуть не мешало свидетелю держаться с достоинством человека, пострадавшего за правду. — У меня есть данные об убийстве, которые могут вас заинтересовать.

— Ну я пойду? — спросил Теличкин. — Я еще с охраной на стоянке не говорил.

— Да, поговори с ними. Что они запомнили о сегодняшних передвижениях постояльцев. Это может быть важно. И про тех двоих тоже не забудь.

Капитан кивнул и удалился, а Николай тщательно затворил дверь и сел напротив следователя.

— Вы хотели что-то мне сообщить? — чрезвычайно вежливо осведомился Малышко. И хотя в его тоне не было и тени насмешки, Николай нахмурился. Что-то в этом следователе проскальзывало совсем уж несерьезное.

— Да. Я думаю, что Наташу Теплову убил Вася Королев.

— Это кто?

— Актер, то есть, — Николай скривил рот в усмешке, — он так думает. Он у нас играет главную роль.

— А вы?

Спохватившись, Николай представился и предъявил паспорт.

— Лариса, наверное, вам уже сказала… Я готов все подтвердить, если понадобится.

— Вы живете в триста седьмом номере? — спросил следователь, скользнув взглядом по плану.

— Именно так.

— Но частенько захаживали и в триста третий?

Николай был совершенно уверен, что давно уже разучился краснеть, но все-таки порозовел.

— Вряд ли это имеет отношение к делу, — выдавил он из себя.

— Опишите, какие отношения у вас были с потерпевшей.

— Хорошие, — с вызовом ответил актер.

— А еще?

— Я ее любил.

— Красивая женщина была, да?

— Она очень хороший человек, — сухо ответил Николай. Он был довольно толстокож, но все же какие-то нотки в доброжелательном тоне Павла неуловимо коробили его.