Выходить из рубки было поздно. Неприятностей не оберёшься.

Спрятаться за стол?? Но не пройдёт и минуты, как нас накроют. Мы посмотрели друг на друга и бросились… к шкафу у двери.

Я рассказываю долго, но всё это не отняло и минуты. К счастью, большое отделение шкафа оказалось почти пустым. Только в одном углу разбросаны какие-то бумаги. Вот когда Валерик мог быть доволен своим ростом. Мы отлично уместились. И старались не дышать, потому что капитаны уже были в рубке.

Васенька ругал Коку:

— Во козёл! Почему рубку оставил открытой?

— Сам козёл. Ты же последний уходил.

Мы затаили дыхание. Мне казалось, что я слышу, как стучит сердце Валерика.

— Ну, теперь мы скоро выживем отсюда рыжего. (Это они о Славике.)

— А здорово у тебя получилось: «Ракета» плюхнулась в грязь!»

— Железно!

— Значит, контрольную мотаем? В восемь утра назначили. Никакого права не имеют устраивать перегрузку школьников.

— Так мы же не козлы!

— У нас с тобой перегрузки не будет! (Почему это они «козлят» на каждом шагу?)

— Ну, хватит, закрывай дверь на ключ, тащи из шкафа пластинки да сунь туда портфели.

У меня сердце перестало биться.

Кто-то подошёл к шкафу (наверное, Кока) и дёрнул за дверку. Но я крепко держалась за гвоздь, вбитый в дверку изнутри.

— Что за чёрт! — сказал Кока. — Заело, — и он с силой дёрнул ещё раз.

Вот тут и произошло неожиданное. Валерик потом объяснял: «Я решил действовать».

Одновременно с Кокой, дёрнувшим дверку, Валерик сам толкнул её изнутри. И Кока потерял равновесие. В это время Валерик, взяв меня за руку, шагнул из шкафа и, щёлкнув каблуками (он это умеет делать), сказал:

— Здравствуйте!

Я ещё никогда не видела, чтобы это обыкновенное слово могло так удивить людей.

Кока, который отлетел к стене, когда дверка неожиданно подалась, и Васенька, стоявший у окна, наверное, не больше удивились бы, увидев «снежного человека». Единственное, что мог произнести Васенька:

— Во, козлы!

Но уже через мгновение он занёс руку, чтобы ударить Валерика.

— Выслеживали! Продать задумали?!

И тут-то мы услышали ещё одно «здравствуйте». Это был Кузьма Васильевич.

Как вовремя он появился! Отвечал ли он Валерику, который не видел его, или просто хотел поставить нас в известность о своём присутствии — трудно сказать.

— Почему не в классе? — спросил он капитанов, не повышая голоса. — Марш на место!

Теперь дошла очередь до нас.

— А вы что здесь делаете?

Валерик сделал шаг вперёд и снова щёлкнул каблуком.

— А мы здесь в шкафу искали…

И он снова открыл дверку шкафа, наклонился и достал оттуда какие-то листки.

— Хорошо, идите! — сказал Кузьма Васильевич, Видно было, что он уже не думает о нас. Мы услышали только:

— Какую же, однако, здесь грязь развели…

Капитаны поспешили выскользнуть из рубки. Мы тоже оставили директора в рубке одного.

И вовремя. Первый звонок застал нас на лестнице. Сердце у меня колотилось. А Валерик ещё мог шутить:

— Доктор Ватсон, запомните: страницы сто двадцать девять — сто шестьдесят.

Произошло то, чего я больше всего боялся. Репродукторы в классах замолчали. И, наверное, надолго. «Ракета» взорвалась на собственной передаче. Теперь я редактор несуществующей газеты. Казалось бы, самая спокойная должность — почётно и без хлопот. Тем более, что формально за техническое оборудование радиоузла отвечаю не я. Да и как бы мог я отвечать, если не разбираюсь в технике.

Когда «Ракета» выходила, её мало кто слушал. А произошла эта злосчастная авария — и прохода нет: «Почему радио молчит? Скоро ли «Ракету» выпускать будете?»

Что я могу ответить? Начинать с древней истории? А наша древняя история заключается в том, что пока учитель физики Фёдор Яковлевич не ушёл на пенсию, радиолюбителей было больше, чем могло набиться в рубку. Его ученики теперь кто в институте, кто в армии, кто на производстве, а один даже в Атлантическом океане. Нам же осталось такое сокровище, как Васенька и Кока.