– Вы? – переспросила Вохмянина. – Не слишком.

– Может быть, через некоторое время захотите повидаться с мужем...

– Я вам об этом скажу.

– Усек, – шало ухмыльнулся Пафнутьев и поднял в прощальном приветствии руку.

Машина шла медленно, переваливаясь с боку на бок, похрустывая тонким ледком и фарами вырывая время от времени из темноты бетонные плиты, заборы, уцелевшие после нулевых работ ели, березы, сосны.

Минут через пятнадцать машина вырвалась на трассу и помчалась к городу, набирая скорость. За рулем сидел Андрей и, казалось, ничего не видел, ничем не интересовался, кроме дороги. Вохмянин молчал сосредоточенно и угрюмо. До последнего момента он не знал, что с ним поступят вот так неожиданно. Когда Андрей подошел к нему с наручниками, Вохмянин вопросительно посмотрел на Пафнутьева – что, дескать, так нужно?

– Да, мужик, да, – ответил Пафнутьев.

– Я в чем-то обвиняюсь? – спросил Вохмянин негромко, но побледнел, сосредоточился, как-то весь подтянулся.

– Мне бы не хотелось на столь интимные темы, как обвинения, подозрения, говорить при стечении народа. И тебе это не нужно. Согласен?

– Да ладно, чего уж там... Согласен, не согласен... Были бы доказательства, да, Павел Николаевич?

– Золотые слова, – Пафнутьев добродушно похлопал по широкой спине Вохмянина.

– Жаль... Хоть бы переночевать дали возможность... Теперь, как я понимаю, не скоро удастся отоспаться в приличных условиях.

– Что до того, чтобы отоспаться... Я ведь тоже не остаюсь. Хотя Худолей бы не возражал.

– Недельку я бы с удовольствием здесь побыл... Следы бы какие-никакие нашел, доказательства... – мечтательно проговорил Худолей.

– Не переживай, мы еще подъедем.

– Подъезжайте, – усмехнулась Вохмянина. – Здесь кое-что осталось для хороших людей.

После поворота луна оказалась прямо перед лобовым стеклом, но Андрея это не раздражало, ему даже нравилось видеть перед собой белесое пятно.

– Луна не мешает? – спросил он у Светы.

– Нисколько.

– Мне тоже.

– Я люблю, когда луна. Можно опустить стекло?

– Конечно, – и Андрей сам, повертев ручку, впустил в машину свежий воздух. Пахло оттаявшей землей, теплой корой деревьев, просыхающей по обочинам жухлой прошлогодней травой.

– Но ветра гудит голубой напор, и кто-то глядит на меня в упор, – пробормотала Света негромко, но все ее услышали.

– И что же из этого следует? – спросил Пафнутьев.

– Значит, весна, значит, настоящая... Не из сна навязчивого, – ответила Света.

Пафнутьев хотел было ввязаться в бестолковый разговор ни о чем и обо всем, но в этот момент у него в кармане запищала коробочка сотового телефона.

– Слушаю вас внимательно, – сказал Пафнутьев. И замер. Ничего больше не произнес, только невнятно мычал в трубку, показывая, что он все-таки слушает, понимает и просит продолжать.

– Ты где сейчас? – спросил Пафнутьев. – Понял. Я еще позвоню. Тут надо пассажира забросить в одно место. Не уходи, жди моего звонка.

И Пафнутьев сунул телефон в карман.

Дальше ехали молча. По каким-то признакам все поняли, что разговор был серьезный, что-то в мире изменилось, что-то случилось.

– Шаланда звонил, – произнес Пафнутьев, когда машина уже въехала в город и по обе стороны дороги замелькали частные домики. – Просил передать Худолею поздравления.

– По какому случаю?

– Очень хорошо, говорит, освоил мистические значения цифр и чисел. Настолько хорошо, что даже стало страшно жить, – добавил Пафнутьев.

– О боже! – простонал Худолей, что-то поняв, о чем-то догадавшись. – Неужели сбылось?

– Сбылось.

Дальше ехали в полной тишине. У высокого кирпичного забора с колючей проволокой наверху нашли маленькую железную дверь и сдали Вохмянина.

Потом отвезли домой Свету.

– Так, говоришь, весна? – спросил Пафнутьев, когда женщина уже спрыгнула на подсушенный морозом асфальт.

– Настоящая, Павел Николаевич.

– До скорой встречи, Света.

– С нетерпением буду ждать повестку.

– Ты у меня дождесси! – зловеще прошипел Пафнутьев, пытаясь скрыть растерянность перед этой женщиной.

Пафнутьев, Андрей, Худолей молча, с каким-то вдруг возникшим напряжением, смотрели, как Света удаляется к своему дому, как легко и свободно сидит на ней дубленка, как светятся в белесом свете луны ее волосы. Вот она перепрыгнула через лужу и тут же оглянулась – видели ли эти суровые мужики, как она легка и красива?

Мужики видели, все видели. Андрей помигал ей фарами, погудел. Света помахала рукой и свернула за угол.

– Вот так и кончается жизнь, – пробормотал Пафнутьев потерянно.