– Он говорил, что собирается выехать двенадцатичасовым автобусом... Но вдруг забежал домой в начале третьего...
Агеев незаметно переглянулся с Ка-рапетян.
– Вы не путаете?
– Да нет. Кончился обеденный перерыв в магазине, я собиралась выйти за покупками...
– Зачем он вернулся? – продолжал допрос Агеев.
– Сказал, что-то забыл взять. Стал возиться в своей комнате, уронил что-то... Потом вышел с коробкой, говорит: вот, упала нечаянно, разбился шприц...
– И где он? – еле сдерживая волнение, спросил следователь.
– Юра попросил выбросить на помойку. Я так и сделала... Правда, иголку оставила. Она ведь целая, новая, можно пользоваться...
– Где игла?
– На полке, наверное...
– Вы говорили мужу о ней?
– Зачем? – удивилась Лебедева. – Он только спросил: выбросила ли я шприц? Я сказала, что да. Об иголке речи не было...
Задав ещё несколько вопросов, Агеев попросил жену тренера показать иглу.
Та, аккуратно завернутая в бумажку, лежала на полке в книжном шкафу.
Карапетян вызвала понятых. Изъяли иглу и решили срочно отправить её на экспертизу.
– И еще, - сказал Виктор Сергеевич. – Надо на всякий случай обеспечить, чтобы Лебедев вернулся вечером из спортлагеря именно в Шостку, а не исчез в неизвестном направлении...
– Ясно, - кивнула Карапетян.
– И прямо в прокуратуру... Кармия Тиграновна помчалась в бюро судебных экспертиз, а следователь продолжил обыск. Но ничего интересного (главным образом, пузырька, в котором мог быть яд) обнаружить не удалось.
В шесть часов вечера Лебедев появился в прокуратуре.
Карапетян доложила следователю, что другой подозреваемый, Евгений Афонников, тоже в городе. Вернулся из совхоза.
– Его, возможно, допросим позже, - сказал Агеев. – Сначала разберемся с тренером.
Кармия Тиграновна пошла в бюро судебных экспертиз, где обещали уже подготовить заключение об исследовании бутылки с горилкой и иглы от шприца.
– - Чем вызвала такая спешка? – недовольно спросил Лебедев, когда Агеев приступил к допросу. – Я ведь день провел на тренировке!.. Мои заслуги могли бы, кажется, послужить основанием, чтобы отнестись с пониманием и уважением. Как-никак подготовил в свое время серебряного призера республики, бронзового Спартакиады...
– Извините, - смиренно сказал Виктор Сергеевич, - но вынужден... Возникла необходимость задать вам несколько вопросов...
– Что ж, задавайте, - вздохнул Лебедев.
– Вот вы на прошлом допросе говорили, что уехали в Сытую Зегзицу двенадцатичасовым автобусом. Так?
– Ну... Говорил... – осторожно ответил Лебедев.
– Значит, в начале третьего вы были на пути к родителям?
– Двигался, так сказать, - кивнул тренер.
– Вы обладаете способностью быть одновременно в двух местах? – спокойно спросил Агеев.
– Не понял... – настороженно посмотрел на него Лебедев.
– Ваша жена утверждает, что в начале третьего вы заходили домой.
Лебедев некоторое время молчал.
– Вы знаете, запамятовал... Действительно, только мы сели в автобус, как машина сломалась... Следующая в три часа... Я забежал домой. Понимаете, забыл теплые носки. Для отца купил...
– И разбили нечаянно шприц?
– С кем не бывает, - развел руками Лебедев.
– Вы просили жену выбросить его?
– Если у вас, к примеру, разобьется рюмка, вы что, храните осколки? усмехнулся тренер.
– Вместе со шприцем вы дали ей и иголку.
– Иголку? – Лебедев изобразил на своем лице удивление. – Возможно, не помню таких деталей...
– А вот жена ваша помнит. Шприц-то она выбросила, а иглу нет. Завернула в бумажечку и положила в шкаф...
В глазах Лебедева на мгновение вспыхнул испуг. Но только на мгновение. Он криво улыбнулся.
– Да, она у меня экономная... Иголку сберегла... Лучше бы она бережливее относилась к своим вещам. А то купит сапоги за сто рублей, а через неделю они ей уже не нравятся... Несет в комиссионку...
– Юрий Васильевич, насколько мне известно, зимой вы ездили к родителям. Было такое?
– Ездил. Ну и что?
– В это время как раз стреляли и травили волков? Не помните ли, какой для этой цели использовался яд?
– Меня это мало интересовало.
Чем категоричнее Лебедев отрицал свой интерес к делу, тем больше следователь приходил к выводу о ложности его позиций в этой части... Не вступая в полемику, Агеев решил подойти с другого конца.
