— Там полный доспех, попоны и личины для дюжины боевых коней, только трех попон не хватает. О, да они у всех здесь лежат! Позволь, я унесу их, женщины на них орденские кресты сегодня пришьют. Теперь все оруженосцы на прямую сшибку идти смогут с любым рыцарем, и неизвестно, кто еще победит — у всех наших за плечами по десять лет войны со степью, и копья свои они не на турнирах в честь прекрасных паненок ломали…

— Анджей! — Преслава, сладко потянувшись, выгнулась. — Я еще хочу!

Андрей уткнулся носом в подушку и закрылся периной с головой:

«Такими темпами я скоро усохну до детского размера! Угораздило же меня такую любвеобильную гетеру найти!»

Словно в подтверждение его мыслей по плечу шаловливо поскреблись тоненькие женские пальчики:

— Анджей! Еще до рассвета есть время! Ну же…

— Нет, Преслава! — Андрей решительно, отбросив одеяло, встал. — Меня ждут дела!

— А как же я? — Ее губки предательски задрожали, а глаза наполнились влагой. — Ты меня уже не любишь? У тебя есть другая, красивее меня?

Она привстала, опершись рукой о кровать, и потянула его за рукав рубахи. Андрей, резко отдернув руку, отмахнулся:

— Перестань, ты говоришь глупости! Никого кроме тебя у меня нет: ты это прекрасно знаешь! Я же говорю — дела ждут! Кроме тебя у меня еще битва на носу! Все!

Он, демонстративно отвернувшись, натянул штаны и направился к двери. Преслава вскочила, оббежала огромную, за эту педелю порядком опостылевшую Андрею кровать и встала перед ним.

— Ах так? — Она уперла руки в бока, глаза ее сверкали. — Ты прогоняешь меня? Ты хочешь, чтобы я вернулась к родителям опозоренной? Что обо мне скажут — попользовался, мол, командор и выгнал? Отец с братьями только и ждет, чтобы благословить нас! Матушка уже и платье подвенечное села шить мне!

От такого заявления Андрей застыл соляным столбом: чего-чего, но такого он не ожидал. Жениться?!

— А ты как хотел? — Преслава прищурилась. — Если бы ты меня, как девку постельную, попользовал один раз и отослал, я бы слова не сказала: панское право! И благодарна была бы, если бы монеткой малой одарил… А тут: живем как муж и жена седмицу… — она, замолчав, стала загибать пальчики, шепча, затем торжествующе погрозила ему кулачком, — даже больше! И до сих пор невенчанные?

— Но я же командор… Нельзя же мне… — только и проблеял Андрей, отступая назад.

— Чего нельзя? Жениться нельзя? — Преслава разъяренной фурией наступала. — А девку ссильничать можно было? А ты меня спрашивал? Может, я не хотела? Может, я отказать тебе боялась?

Глядя на лиловые засосы на ее шее, смешно прыгающие грудки в разорванном по пупка вырезе рубахи и пухлые губки, вытворявшие еще пару часов назад нечто невероятное, Андрей хихикнул, еще больше распаляя Преславу.

— А еще меня богомерзким вещам научил, искуситель! Раз ты — командор ордена, так и соблюдай закон Божий! Или по людским обычаям поступай, раз по-человечески жить захотел!

Запнувшись, Андрей уперся спиной в дверь. Рядом, сжимая кулачки, торжествовала Преслава:

— Решай сам, Анджей! Только домой теперь мне возврату нет: или под венец, или в омут с головой!

Со скоростью смываемой в унитазе воды Андрей вылетел из комнаты, захлопнув щеколду на толстой дубовой двери. С обратной стороны замолотили кулачки:

— Анджей! Вернись! Я все прощу…

Оглядевшись, Андрей увидел Прокопа, вжавшегося в угол.

— Ты, это… — Кое-как переведя дух и собравшись с мыслями, Андрей попросил оруженосца: — Скажи ей, что я до вечера не вернусь! А еще лучше до утра!

— Не-е-ет! — Прокоп округлил глаза. — Ты, брат-командор, сам с ней разбирайся! Я вчера уже попался на глаза госпоже…

— Кому?!

— Госпоже! Она сказала мне, что скоро будет здесь хозяйкой, и велела ее слушаться! Сказала, что это твой приказ! А Анри — так вообще баню ей топить отправила! Брат-командор, — он насупился, опустил глаза и поникшим голосом продолжил: — Ты того, заканчивай свою любовь, а то уже народ шушукается, мол, ты от веры отвратился!

— А еще чего говорят? — Андрей не мог со стыда смотреть ему в глаза.

— Ну, всякое! — Парень пожал плечами. — Братья говорят, что раз командору можно, то и они себе жонок среди местных возьмут, — вдов да бобылок много, чего им бояться, жизнь обустраивать надо, хозяйством обзаводиться! Вот победим Сартского и заживем!

Андрей засопел:

«Ни фига себе, моральное разложение войска! Если они тут себе бабьё заведут, хозяйство, то какой, к чертям, христианский орден: обоз с маркитантками и то меньший камень мне на шею!»