— Ну, будь по-твоему! — Отец Павел, прищурившись, посмотрел задумчиво поверх головы Андрея. — Будь по-твоему! Но с твоей зазнобой нужно что-то решать!

— Да я и сам не знаю, как от нее отделаться! Может, того, — Андрей с надеждой взглянул на отца Павла, — в монастырь?

— В какой монастырь? Ты в своем уме? Кто позволит девицу без согласия родителей в монастырь упечь? А если она заговорит, ты представляешь, что с тобой, со всеми нами будет? Конечно, до нее нет никому дела, но говорить-то будут о тебе! Упаси господь до нунция дойдет или, что еще хуже, до папы! Хорош командор ордена Святого Креста, Братство не преминет использовать такой удобный случай! А византийцы? Кто знает, что у них на уме, тем более сейчас! — Старик соскочил с лавки и заходил из стороны в сторону. — Нет, венца не избежать!

Андрей внутренне сжался, словно в ожидании приговора. Отец Павел вышагивал по небольшой часовенке, поднимая пыль развевающимся плащом с большим крестом.

— Значит, так! — Он говорил четко, словно рубил, размахивая ладонью в такт словам. — Ты срочно уезжаешь куда-нибудь, чтобы не мозолить тут всем глаза…

— Как это — уезжаю? — возмутился Андрей. — А битва? А подготовка? А Сартский?

— А битва! — отец Павел передразнил его противным голоском. — Что-то, лежа в постельке с молодухой, за всю эту седмицу ты не удосужился вспомнить о подготовке! Так что слушай и не вмешивайся!

Андрей пристыженно замолчал. Еще бы, угрызения совести, но главное, ощущение того, что его именно развели как лоха в очередной раз, что он опять сомлел в женских объятиях, как и с Милицей, до невозможности оскорбляли его мужское достоинство.

Самым обидным было то, что Преслава по местному обычаю не просто не имела права так нагло качать свои права, но и вообще должна была от радости, что на нее благородный господин обратил внимание, сопеть в тряпочку и пускать от счастья пузыри.

Так как Притула была вассальной ордену деревней, то все феодальные права распространялись на него как на командора ордена.

Да и вообще, какие феодальные права? Согласно традициям, она в принципе не имела никаких прав ни как женщина, ни как стоящая ниже по социальной лестнице.

В общем, товарищ командор, разделяй и властвуй!

— Так вот, — отец Павел выдернул Андрея из уничижительных самобичеваний, — ты должен не просто уехать на какую-нибудь охоту, а отправиться за подвигом! У тебя есть на примете какой-нибудь подвиг, сын мой?

— Да как-то… — Андрей пожал плечами, — только если…

— Если что? — Старик оживился. — Ну?..

Андрею в голову пришел давнишний разговор с Преславой о том «снежном человеке»:

— Да есть тут один уродец, «Волосатый дядька»…

Отец Павел как-то странно посмотрел на Андрея, немного подумал и махнул рукой:

— Ладно! Пойдет! Только ехать ты должен один и, — он предупредительно поднял ладонь, — даже не спорь!

— А с остальным что делать будем? Будешь… — Андрей поправился. — Я-то уеду! Может, и сгину там, горемычный…

Отец Павел воздел очи горе:

— Я тут твою репутацию спасаю! Ты заварил кашу, а мне расхлебывать! Подготовкой людей займется брат Ульрих, я кой-чем пособлю! Вообще, что-то мне не очень нравится то, что Сартский притих! Может, измышляет что?

Веселость тут же выветрилась, словно Андрей снова ощутил колючий взгляд Сартского:

— Вот и у меня пан Конрад из головы не идет! Мы-то торопились, боялись, что он нанесет упреждающий удар, как раз пока Белогорье некому защищать! А сейчас… Может, он войска стягивает?

— Некого ему стягивать! — сварливо пробубнил старик. — И так собрал всех, кого можно! Вон, даже пан Всерадский из Кривицы, что в трех седмицах перехода, добраться успел! В Старице говорят, что Конрад Сартский болен, даже соборовать его вроде собирались! Но я этому не верю: этого кабана и стрела с первого раза не возьмет, а тут захворал! Нет, тут что-то другое! Ладно, — он, опираясь на руку Андрея, поднялся, — вернешься — будем думать!

— А Преслава-то как? Мне-то чего делать? — взмолился Андрей.

— Я же сказал, вернешься — будем думать! Есть у меня одна мыслишка.

— Отец Бонифаций!

Мягкий и тихий голос служки вывел папского нунция из размышлений над письмом, которое тот собирался отправить в Лиенц.

Папа живо интересовался проходящими в Польше событиями и особенно появлением командора Святого Креста, который вынырнул, другого слова тут и не подберешь, из пучины забвения долгих пятнадцати лет.