Силясь продемонстрировать публике наличие у них, кагэбэшников, обязательного в те годы человеческого лица, спецслужбисты могли взять да и рассекретить, например, систему противотанковой обороны северной Венеции. Каковая заключалась в том, что простым нажатием нескольких кнопок в бункере на двенадцатом подземном этаже Большого дома на Литейном несколько самых безобидных с виду люков и трансформаторных будок превращались в абсолютно неприступные дзоты, ощетинившиеся противотанковыми надолбами и стволами гранатометов в сторону направления атаки предполагаемого противника. Проще говоря — в сторону Финляндии. На мой неискушенный взгляд, в лабиринте этой системы могла увязнуть безо всякой надежды на высвобождение не только крошечная армия сопредельных финнов, но и все целиком танковые армады Северо-Атлантического блока.

Да что там танковые армады! Мало кто знает, но вообще-то на набережной Невы, прямо напротив крейсера «Аврора», имеется в моем городе такое учреждение, как Институт проблем астероидной опасности Российской академии наук. За маловразумительной вывеской скрывается контора, в задачу которой входит — ни за что не поверите! — не допустить того, чтобы на Петербург из космоса когда-нибудь обрушился метеорит.

Скажу не без гордости — институт этот открыл я. Лично. На целый корпус обойдя всех коллег-конкурентов. Милый старенький профессор, поговорить с которым мне дозволили исключительно в присутствии офицера спецслужбы, рассказывал, помнится, что на случай угрозы падения где-нибудь в районе Дворцовой площади нового Тунгусского метеорита разработан и утвержден четкий план действий. Предусматривавший (как крайнее средство) даже торпедирование незваного пришельца баллистической ракетой… Приятели, читавшие тот мой репортаж из института, пожимали плечами, понимающе улыбались и советовали не перегибать палку. «Читатель, конечно, баран, — говорили они, — но ты, Стогов, все-таки не завирайся…» Поверить в то, что данный бредовый план действительно существует, не желал никто.

Спецслужбисты, не стесняясь, оголили многие тайны своей интимной профессии. Очень многие. Но был в городе район, о котором они предпочитали не распространяться даже в самые открытые времена. На островных окраинах Петроградской стороны, неподалеку ЦПКиО, имелись, да и до сих пор имеются, несколько островов, на которые вы не доедете никаким общественным транспортом. И куда никогда не планировали прокладывать метро. Зачем? Те, кому нужно попасть в этот район, добираются сюда, сидя в импортных автомобилях с затемненными стеклами. А остальным делать здесь нечего.

Острова эти присутствовали на всех планах города. Они не были обнесены колючей проволокой, их не охраняли омоновцы с собаками. И тем не менее горожане никогда не горели желанием посетить этот район. Нехорошая шла слава об этих островах, сплошь застроенных элитными дачами, резиденциями да секретными объектами расплодившихся нынче спецслужб. Так что посторонних и праздных пешеходов встретить вам здесь не грозило. Так было раньше. Так есть теперь. Думаю, что не особенно ошибусь, если скажу, что так будет всегда. И именно в этот несимпатичный район, меня, судя по всему, и везли на служебном автомобиле с мигалкой и надписью «ГУВД» на бело-синем боку.

Поплутав по аллейкам Каменного острова, машина подъехала наконец к выкрашенным в неброский серый цвет воротам. Водитель негромко бибикнул. Слева от ворот открылась калитка. Неторопливой походкой из калитки вышел здоровенный молодец в камуфляже и с автоматом через плечо. С самым скучающим видом молодец обошел машину кругом, заглянул пару раз в салон и, остановившись напротив дверцы водителя, лениво поинтересовался:

— Куда?

— К Борисову.

Молодец покачал головой. Глядел он на машину с таким видом, словно у него давно и безнадежно болели зубы. Или прикидывая — а не проще ли будет взять да и просто кинуть в салон гранату и рвануть нас всех там сидящих к едрене-фене? Чтоб не мучиться. Остановив наконец взгляд на мне, он все так же лениво спросил:

— Фамилия?

— Стогов.

Вздохнув и потерев ладонью подбородок, молодец махнул рукой кому-то невидимому за воротами:

— Открывай.

Ворота медленно поползли в сторону. Субъект с автоматом пристроился сразу за задним бампером и проследовал через ворота вслед за нами.

Внутри не оказалось ни рядов колючей проволоки, ни особых чудес современной техники. Несколько свежеоштукатуренных особнячков, симпатичные, коротко стриженные деревца, посыпанные песком дорожки.

На ступенях центрального особнячка меня уже поджидал типчик в аккуратной стрижечке и неброском костюме. Сам типчик тоже был аккуратный, неброский. Специально их, что ли, подбирают таких сереньких — чтобы без особых примет? Или, наоборот, они уже по ходу работы стираются, как банкноты от частого употребления?

— Илья Юрьевич? Пойдемте. Владимир Федорович вас ждет.

Мы вошли в особнячок, и сопровождающий протянул часовому выписанный на меня пропуск.

— Фамилия? — с той же характерной ленцой в голосе спросил часовой, глядя куда-то мимо меня.

— Стогов.

— К кому?

Я посмотрел на сопровождающего.

— К Борисову, — ответил он за меня.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Двери, ведущие внутрь здания, были все как одна железные, с кодовыми замками. Перед одной из них типчик в костюме остановился, не глядя нажал цифры кода. Подождал, пока над дверью загорится зеленая лампочка, потянул тяжелую дверь на себя. Меня он пропустил вперед. За дверью оказался коридор с ковровой дорожкой. Вся эта шпионская экзотика начала меня уже утомлять. Остановившись наконец перед одной из дверей, типчик постучал, заглянул внутрь, поинтересовался: