— Мы останемся в номере до самого вечера, — ответила Рози.

— До вечера? — разочарованно переспросила Айна.

— Да, дорогая, мы поужинаем внизу, а потом отправимся в казино.

— Но, тетя Розамунда, на улице солнечно и столько всего интересного!

— Позже у тебя будет достаточно времени все увидеть, а сейчас я очень устала, да и Эми слишком занята, чтобы тебя сопровождать.

Так что останешься в номере.

— Хорошо, тетя… если вы так хотите, — покорно согласилась Айна, хотя расстроилась. — Пойду помогу Эми разбирать вещи.

Вещей было действительно много. Они привезли с собой бессчетное количество сундуков. Новые платья Айны заполнили гардероб в спальне, а также шкаф в коридоре, соединявшем ее комнату с гостиной.

Девушке с трудом верилось, что все происходящее ей не снится. Она то и дело подбегала к окнам, чтобы еще раз взглянуть на яхты, входившие и выходившие из бухты, и море, еще больше поражавшее синевой к концу дня, и флаг, развевавшийся на шпиле дворца. Картина завораживала.

Айне немного взгрустнулось, что ее держат взаперти, когда вокруг столько всего интересного. Но она понимала, что поступит неблагодарно, если начнет возражать против любого решения тети, которая отнеслась к ней с огромной добротой.

Она ведь даже не надеялась, что встретит такой радушный прием, когда осмелилась обратиться к тете за помощью. А о том, что тетя оденет ее и привезет в Монте-Карло, Айна даже не мечтала.

Лежа в постели в другой комнате, Рози внимательно знакомилась со списком гостей, остановившихся в княжестве. Многие из них были англичанами: герцог и герцогиня Мальборо, лорд Виктор Паджет, лорд Фаркуар. Кроме того, в Монако сейчас проживали чернобородый герцог Норфолкский, граф Росслин и Лили Лангтри.

Рози читала, что среди прибывших были король Вюртембергский, великие князья Сергей и Борис из России, великий герцог Люксембургский и князь Кочубей.

Рози вспомнила, что последний всегда возил с собой любимую таксу, а персидский принц Мирза-Риза-хан носил феску.

Она произнесла имена вслух, а затем замолкла и уставилась на одну строчку, словно не поверила своим глазам.

Маркиз Коултхост в сопровождении сына виконта Коулта.

Рози надеялась как раз на такое везение, и удача не изменила ей. Он был здесь, в Монте-Карло, да к тому же с виконтом Коултом, а именно этого она хотела больше всего на свете.

Рози вспомнила, как Эми приносила ей новости из «Гейети», когда ей самой гордость мешала справиться, как обстоят дела в родном театре.

Покинув сцену, на которой она не могла больше сверкать как звезда, Рози несколько раз отважилась появиться на спектаклях в зрительном зале, но так, чтобы ее никто не узнал.

Она скрывалась за черными очками и вуалью, опущенной на лицо, на ней было неприметное платье, в котором никто не обращал на нее внимания, и каждый раз она садилась в последний ряд партера.

Оттуда ей было видно, как вышагивают под бравурную музыку артистки мюзик-холла, в точности как она сама когда-то, много лет тому назад.

Глядя на сцену, где разыгрывались скетчи, в которых она имела большой успех — ведь публику интересовало ее лицо, а не игра, — Рози чувствовала, что ничего не потеряла. Она даже не испытывала сентиментальной печали по «добрым старым временам».

Рози не завидовала новым звездам, когда им преподносили букеты, и не ревновала к аплодисментам в честь девушек, чью красоту превозносили больше, чем они того заслуживали.

Она чувствовала только горечь. Так получилось, что она лишилась обоих миров, в которых когда-то занимала определенное место и играла определенную роль.

Она прекрасно помнила свое поместье — огромный дом, окруженный пятью тысячами акров земли, и потому театр «Гейети», хотя она и провела в нем много лет, казался ей менее реальным. Как раньше, так и теперь она испытывала по отношению к нему какую-то отчужденность.

В ее жизни было только двое мужчин, которые значили для нее очень много.

Сначала Вивиан Воэн, теперь уже покойный. Три года назад она прочитала о его смерти от сердечного приступа. Это известие ничем не отозвалось в ее душе. У нее сохранилось лишь воспоминание о красивом лице, из-за которого она лишилась всего того, что было ей знакомо и дорого целых восемнадцать лет. А взамен Воэн ничего не мог ей дать, кроме короткого иллюзорного счастья.

Он заставил ее поверить, будто он и есть ее единственное достояние, и если она потеряет его, то познает полное и глубокое одиночество. Так и случилось.