Я выпрямилась.

— Ни за что на свете!

Юлия безжалостно рассмеялась.

— Разве ей помешаешь? Даже Октавия не в силах переубедить отца, когда Ливия рядом. А уж она все время рядом. Так и нашептывает ему в ухо, словно Борей.

Мне стало удивительно, откуда юная римлянка может знать греческое божество северного ветра, но та только отмахнулась:

— Я не полная дура. Слушать умею.

Остаток пути мы ехали в тишине. Когда носилки остановились на Марсовом поле, Юлия объяснила:

— Дальше пойдем самостоятельно. Отец полагает, будто наше пешее появление благоприятно подействует на плебеев.

Шесть рабов аккуратно поставили носилки на землю. Я раздвинула занавески, и Марцелл помог нам сойти на землю.

— Веселая выдалась поездка? — спросил он, увидев мое лицо.

— Тебе не понять, — обиделась Юлия.

— Ладно, развеселись. Ты хоть помнишь, когда мы последний раз ходили в театр?

— Перед отъездом отца в Египет.

— Вот именно. Жаль, что Горацию выдали за этого толстопузого, зато, по крайней мере, у нее есть деньги на билет.

— Еще бы немного ума в придачу, чтобы купить на них крысиного яда…

Марцелл пожал плечами.

— Подумаешь. Когда старикан отправится на тот свет, ей не будет и двадцати пяти. А там можно подыскать супруга получше.

— Вы двое просто несносны, — вставил Тиберий.

А я и не замечала, что он шагал позади вместе со своим младшим братом. Юлия даже не обернулась, а ее спутник парировал:

— Вот женит тебя мамаша на дряхлой матроне с обвисшей cunnus [24] , посмотрим, как тебе это понравится.

Александр захохотал, но, увидев мой взгляд, осекся.

— Октавиан впереди, — сказала я по-парфянски. — И все остальные тоже.

К театру нас сопровождали два десятка солдат. Цезаря прикрывали с боков Агриппа и Юба. Их длинные тоги реяли на летнем ветру, но под тканью темнели кольчуги.

Развеселившийся брат протрезвел в мгновение ока.

Мы прошли под великолепной мраморной аркой. Спускающиеся рядами скамейки были устроены прямо на склоне холма. За ними тянулась отполированная до блеска мозаика с изображением трагической и комической масок. По правую и левую стороны шумели тенистые ухоженные сады с колоннадами. Все выглядело совершенно новым либо прекрасно сохранившимся.

— Когда это было построено? — спросила я у Марцелла.

— Двадцать пять лет назад.

— А кем?

— Помпеем. Главным соперником Юлия. Каменные театры в Риме сооружать не разрешалось. Он перенес работу за стены, но и тогда нашлись ворчуны. Пришлось добавить еще и храм. — Собеседник взглядом указал на святилище Венеры, примостившееся над зрительскими сиденьями. — Заметила, как хитро сделаны сиденья? Словно ступени к храму! — Он рассмеялся. — Только так и удалось убедить недовольных. Строители, видите ли, боялись гневить богов! Представляешь, какие глупцы?

Последние слова услышала даже Октавия. Она обернулась, и ее сыну пришлось понизить голос.

— А вон там прикончили Цезаря, — сказал он, указывая вперед.

— Я думала, его убили в Сенате.

— Сенат иногда собирается в Курии.

— Потому отец и недолюбливает это место, — неожиданно вмешалась в наш разговор Юлия. — И ходит сюда с такой охраной.

Приблизившись к ожидавшим нас мягким скамейкам, я не заметила на лице Октавиана ни тени волнения. Наоборот, Цезарь весело разговаривал с Терентиллой, и, судя по выражению лица его жены, скоро должна была грянуть гроза. Мое место оказалось между Октавией и Александром. Садясь, я услышала, как Ливия предложила:

— Может, нам пора подать пример всем римлянкам и отсесть от мужчин куда-нибудь на верхние ряды? — Заметив неуверенный взгляд супруга, она продолжила: — На стадионах даже мужья и жены занимают места поодаль друг от друга. Почему в театре должно быть иначе?

— Потому что мы — правящая семья, — урезонила ее Октавия. — И прекрасно знаем, как следует вести себя на людях.

— Сестра права. Она сама по себе образец великодушия и порядочности. Впрочем, как и ты, — поспешил исправиться Цезарь.

— А Терентилла? — осведомилась его жена с пугающей мягкостью в голосе. — Разве она — член семьи?

Октавиан стиснул челюсти.

— Супруга Мецената — та же родственница.

Внезапно Ливия просветлела от радости. К нам пробиралась юная девушка с заметно округлившимся животом.

— Горация!

Та кое-как попыталась ответить на улыбку. Ей отвели место рядом с Юлией, на дальнем конце скамьи, но девушка остановилась напротив Октавиана, чтобы поприветствовать его согласно приличиям.