Три муравья повстречались на носу крепко спавшего на солнце человека. Каждый учтиво приветствовал другого, как того требовал обычай его племени, после чего завязалась беседа.

– Сколько живу на свете, а такого скудоземья не видывал, – промолвил первый муравей. – День-деньской ищешь хоть какого-нибудь зернышка, и все впустую!

– Что правда, то правда, – согласился с ним второй. – Я тоже все эти пригорки да низины исходил из конца в конец, но так ничего и не сыскал. Сдается мне, это и есть та самая, как ее зовут у нас в народе, рыхлая зыбучая земля, где ничего не растет.

Тут третий муравей поднял голову и проговорил:

– Братья, мы стоим сейчас на носу Верховного Муравья, всемогущего и беспредельного Муравья; тело его столь велико, что нам не объять его взглядом, тень так огромна, что нам вовек всю ее не пройти, а голос столь громок, что слух наш не в силах его вынести; и Он вездесущ!

При этих словах два других муравья только с усмешкой переглянулись.

В эту самую минуту человек шевельнулся, поднял во сне руку, потер нос и раздавил всех троих.

Раз, когда я хоронил одно из моих умерших «Я», проходивший мимо могильщик проговорил:

– Из всех, кто хоронит здесь своих мертвецов, ты один мне по нраву.

– Рад это слышать, – сказал я, – но чем же я так полюбился тебе?

– А тем, – отвечал он, – что другие приходят и уходят с плачем, один ты приходишь с улыбкой и уходишь с улыбкой.

Вчера вечернею порой я видел женщину, сидевшую на мраморных ступенях Храма меж двух мужчин. Одна ее щека была бледна, другая – рдела.

Еще юношей слышал я об одном городе, где все живут согласно Писанию, и решил: «Непременно отыщу этот город, осененный благодатью».

Путь мне предстоял не близкий. Я вдоволь припас всего необходимого в дорогу и пустился в странствие. Спустя сорок дней показался город, и на следующий день я уже вступил в него.

И вот увидел я, что у всех горожан было по одной руке и одному глазу. В изумлении я вопрошал себя:

– Возможно ли, чтобы все до единого обитатели этого святого града имели увечье?

Тогда я заметил, что и они удивлены не менее моего, ибо смотрели как на преславное чудо на две мои руки и оба глаза. И когда они заговорили, я осведомился у них:

– Не тот ли это Благословенный Город, где все живут согласно Писанию?

– Он самый и есть, – ответили мне.

– Какая беда с вами приключилась? – спросил я. – Где же у каждого правая рука и правый глаз?

Толпа заволновалась.

– Ступай за нами и увидишь, – сказали мне. Меня привели к храму, высившемуся посреди города. И там я увидал груду рук и глаз, уже успевших иссохнуть.

– Боже правый, – воскликнул я, – какой безжалостный завоеватель так страшно изувечил вас?

По толпе пронесся ропот. Один из старейшин города выступил вперед и сказал:

– Мы сделали это по доброй воле. Господь подвиг нас на то, чтобы побороть вселившееся в нас зло.

Он повел меня к главному алтарю, и все последовали за нами. И он показал мне на высеченную над алтарем надпись, и я прочел: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» [19] .

И тут я все понял. И, повернувшись к людям, вскричал:

– Неужели нет среди вас ни мужчины, ни жен-шины, у кого были бы целы глаза и руки?

– Нет, – сказали они. – Ни один не избег сей участи, кроме тех, кто еще слишком мал, чтобы читать слова Писания и соблюдать заповеди.

Мы вышли из храма, и я немедля покинул Благословенный Город, потому что в мои лета я уже был умудрен грамоте.

– Я похож на тебя, Ночь, темная и нагая; я иду пылающей тропою, что вьется над моими снами наяву, и там, где моя нога касается земли, вздымается исполинский дуб.

– Нет, Безумец, ты не похож на меня, ибо все еще оглядываешься назад, желая увидеть, велик ли след, что ты оставил на песке.

– Я похож на тебя, Ночь, безмолвная и непроглядная; и в сердце моего одиночества в родах лежит Богиня; и в нарождающемся Небеса соприкасаются с Адом.

– Нет, Безумец, ты не похож на меня, ибо ты еще страшишься боли и песнь бездны повергает тебя в ужас.

– Я похож на тебя, Ночь, неистовая и ужасная, ибо слух мой полнится стенаниями покоренных народов и горестными вздохами по запустелым землям.