— Замечательно, спасибо.

Мы бок о бок вошли в аудиторию.

— Ты много уже сделала по своему проекту, Кэти?

Так вот почему она была при таком параде. Это было последнее собрание перед тем, как нужно будет сдать курсовой проект по первому семестру, и выступление Женевьевы обещало быть фантастическим. Несмотря на то что она пришла в колледж позже всех, она все еще оставляла всех нас далеко позади. Я была не в состоянии соревноваться с ней, и она это знала.

— Я ничего не делала на выходных, — призналась я. — Но я уже все и так закончила.

— Ну, тогда удачи тебе, — ухмыльнулась она. — Я надеюсь, ты справишься.

Ее настроение было абсолютной загадкой для меня, и я рада была убраться за свой стол, подальше от нее. Когда мы находились рядом, эта битва сил воли изматывала меня и высасывала из меня энергию. Я медленно расстегнула свою папку для работ. И в недоумении уставилась на содержимое. Время будто остановилось. В каком-то полубессознательном состоянии я выуживала фрагмент за фрагментом и тщательно рассматривала каждый, думая, что, возможно, я нахожусь в бреду или это не мое.

В ушах раздался рев, будто меня накрыло волной и засосало в пучину липкого, теплого чувства ужаса. Мои рисунки были залиты синими чернилами, а образцы тканей изуродованы до неузнаваемости. Недели работы пошли псу под хвост. Мисс Клегг заметила ужас на моем лице и подошла ко мне. Заглянув мне через плечо, она глубоко вздохнула.

— Мне жаль, Кэти. Не надо было использовать цветной растворитель. Такое иногда случается. Какая досада, что и другие рисунки испорчены.

Мой отчаянный голос был взвинчен до предела.

— Но ничего этого не было в пятницу. Все было сухим и четким. Я не способна на такую глупость…

Она с сочувствием улыбнулась.

— Такое могло произойти с каждым. У тебя еще есть неделя, чтобы переделать их.

— Я работала над ними полтора месяца. — Мои глаза наполнились слезами. — Мне не удастся закончить в срок, а если я поспешу, то сделаю какой-то мусор и завалю проект, и…

Она подняла руку, останавливая меня на полуслове. Ее голос звучал доброжелательно, но до ужаса твердо.

— Посмотрим, как ты справишься. Если не успеешь к сроку, мы что-нибудь придумаем. Я знаю, что ты приложишь все усилия. — Она повернулась и ушла от меня настолько быстро, насколько возможно.

Я пыталась закусить губы, чтобы они не дрожали, боясь окончательно расклеиться. Мисс Клегг, моя любимая преподавательница, застала меня в образе какой-то истерички и поставила на место. Это было почти так же плохо, как то, что моя работа была уничтожена. Придется последовать ее совету и сохранить хотя бы чувство собственного достоинства. Когда я подняла глаза, казалось, что все смотрели в мою сторону. Это напоминало мой кошмарный сон, в котором я вынуждена идти по улицам без одежды, пытаясь попасть домой. Я почувствовала себя настолько голой, что даже обхватила себя руками и сжалась, пытаясь исчезнуть.

Через несколько мгновений я собрала остатки мужества и снова взглянула по сторонам. В мою сторону все еще смотрели и уничижительно улыбались. Все, кроме одного человека — Женевьевы.

Она была абсолютно сосредоточена на своей работе, игнорируя весь окружающий мир. Когда ко мне в голову просочились первые намеки на подозрение, то встали дыбом даже волоски на шее. Она точно не могла добраться до моей папки — или могла? Я всегда держала ее при себе, однако в пятницу я на несколько минут выходила из аудитории, чтобы передать листок с моими контактными номерами в канцелярию. Вокруг царил бедлам из всяческих материалов, и если она повела себя достаточно осторожно, никто и не мог заметить. И почему я так удивляюсь? Это было так похоже на нее, такая мстительность и действия у меня за спиной. Она уже объявила войну, и ясно выразила свое намерение разрушить мою жизнь. Но Люк был прав. Мне нужно сопротивляться желанию отомстить ей, потому что оно только сделает меня уязвимой.

Это было непросто. Я была так разгневана этой несправедливостью, что у меня тряслись руки и я с трудом могла удержать карандаш. Я пыталась работать, но сколько я себя ни заставляла оставаться спокойной, ярость клокотала внутри меня, пока не дошла до точки кипения. Мои волосы слипались, и я стряхивала их с лица, используя учебник, как веер. Я как будто задыхалась изнутри, мое дыхание становилось все чаще и поверхностнее, а в горле пересохло. Я больше не могла этого выносить. Я встала и, как лунатик, пошла вперед, зрение затуманилось, я не узнавала ничего вокруг. Женевьева знала, что со мной творится, и подпитывалась моей злостью. Она как будто раздувала пламя внутри меня, подстрекая закатить сцену. Внезапно я нашла в себе силы сопротивляться, но не могла полностью подавить своего гнева. С тихим стоном я выбежала в коридор и стала биться головой о бело-голубую плиточную стену.

Во время обеда у меня так пересохло во рту, что я не могла глотать. Сэндвич с тунцом и плавленым сыром превратился в опилки, и даже сладкий кекс встал поперек горла. Я пила обжигающий кофе огромными глотками, и от него сердце начинало биться еще быстрее. Женевьева пришла в кафетерий с Ханной и Нэт.

— Мы уже знаем, что случилось, — начала Нэт. — Это ужасно.

— Мы можем помочь тебе чем-нибудь? — спросила Ханна.

Я сморщила нос и заморгала, боясь разрыдаться.