Утром дневальный заорал: «Батарея, подъем!» Вот и началась моя долгая, долгая солдатская, а затем офицерская служба в десантных войсках. Мы вскочили и стали суетливо напяливать на себя обмундирование. Со стороны это выглядело смешно. То в одну штанину две ноги засунешь, то ремень с табуретки упадет, а то и сапоги перепутаешь. У сержантов наша неуклюжесть вызывала смех, но они все же советами подбадривали нас, а некоторым и помогали.

И вот уже стоим в строю, выравниваем носки своих сапог по одной линии. Здесь же нам представили и старшину батареи на период курса молодого бойца — фронтовика Бондаренко.

На завтрак в столовую шли под руководством старшины. Он пытался добиться от нас строевого шага, но у нас пока, как говорят на армейском языке, получался один горох. Почему горох, мы еще не знали.

После завтрака весь день был посвящен подгонке обмундирования, наведению порядка в расположении. Хотя, на наш взгляд, в казарме и так было все в порядке.

Ближе к вечеру каждому вручили оружие. Сержанты переписали номера автоматов. От нас требовалось запомнить номер автомата и место своего оружия в пирамиде. До самого отбоя мы освобождали автоматы от обильной складской смазки. А со следующего дня стали заниматься уже строго по расписанию, которое висело в казарме на видном месте.

Через неделю занятий по строевой, физической подготовке и Уставам Советской армии мы приступили к изучению людских десантных парашютов. Основная масса молодых солдат имели парашютные прыжки, значит, были в курсе дела.

Занятия по изучению парашютов, кроме наших командиров, проводили офицеры воздушно-десантной службы — настоящие профессионалы и методисты своего дела. О парашюте могли часами рассказывать.

Был такой забавный случай. Параллельно с изучением парашютов шли занятия по наземной отработке элементов прыжка. Дошла очередь до прыжков с парашютной вышки.

Наверху стоит выпускающий, как правило, офицер. К нему подходит солдат, он помогает новобранцу надеть подвесную систему, следит за соблюдением мер безопасности. Высота все же приличная — метров восемь, десять. Сорвешься, мало не покажется. Внизу кто-то из сержантов страхует приземление парашютиста. Мы с парашютной вышки с первого раза по команде выпускающего: «Пошел!» не смогли прыгнуть. Только после нескольких попыток удавалось преодолеть психологический барьер. Настала моя очередь поднялся на вышку. Командир помог надеть подвесную систему, и я решительно подошел к краю, глянул вниз и тут же назад. Земля вроде бы рядом, а прыгнуть не то чтобы страшно, а вот не можется, и все тут. Командир не подталкивает, как вышибало в аэроклубе, а только требует, даже просит самому собраться и вперед. «На землю смотреть не надо! Смотри на горизонт!» Постоял я еще немного, подергался вперед, назад, а потом собрался и прыгнул вниз. Приземление подстраховали, получилось совсем не страшно. Для закрепления успеха стали взбегать на вышку и прыгать вниз, нам даже понравилось. Наконец командир сказал: «Молодцы! На сегодня достаточно».

Зима в том году в Прибалтике, несмотря на общий мягкий климат, выдалась снежная и относительно морозная. Поэтому нам, солдатам, изучать и укладывать парашюты на свежем воздухе было не очень комфортно.

Мы к изучению и укладке парашютов относились серьезно, тем более что нам объявили: это укладка на прыжок.

Уложили каждый свой парашют, затем поместили основной и запасный парашюты в сумку. Сумки с парашютами кто-то из офицеров опечатал, и мы их отнесли на склад.

Склад хранения людских десантных парашютов охранялся составом караула. В аэроклубе, насколько мне помнится, парашюты хранились в отдельной палатке, и никто их не охранял.

В армии все материальные ценности хранятся на складах, в хранилищах, автопарках и должны соответствующим образом охраняться.

Позднее, после принятия военной присяги, и нам придется заступать в караул и охранять эти самые материальные ценности, а пока за нас эту работу выполняют старослужащие солдаты.

Следующий день был посвящен огневой подготовке. Изучали материальную часть оружия, а также всевозможные приемы изготовки к стрельбе и теперь занимались стрельбой из автомата. Стрельбище находилось в семнадцати километрах от Калварии, оно принадлежало одному из парашютно-десантных полков. По договоренности в один из дней выделялось артиллеристам.

Утром на автомобилях приехали на стрельбище. После тренировок в изготовке к стрельбе нас вывели на огневой рубеж. Мишени (не меньше 20) были под номерами. Каждому указали мишень и ее номер. Тогда мы думали только об одном, чтобы не перепутать свою мишень с мишенью соседа. Была и еще одна подлянка, неожиданный выстрел соседа, слева или справа. Существовал целый комплекс психологических барьеров, и это надо было учитывать. За лишнюю пробоину в мишени очки лучшей снимали с общего количества.

Тем не менее выполнили упражнение уверенно. Несколько человек выбило по двадцать восемь очков, среди них был и я, рядовой Скрынников. За отличную стрельбу лейтенант Пантелеев даже похвалил нас перед строем взвода. Мы еще несколько раз выезжали на это стрельбище и всегда стреляли метко.

Незаметно прошло около полутора месяцев военной службы, мы более или менее походили на солдат, которые кое-что смыслят в военном деле. После прохождения полного курса молодого бойца нас зачислили в штат подразделений, в которых мы и должны служить до дембеля. Меня зачислили на должность заряжающего 85-мм САУ во вторую батарею. Еще некоторое время мы занимались отдельно от старослужащих, но самоподготовка проходила в ленинской комнате второй батареи. Да и занятия с нами уже стали проводить сержанты батареи.