Бордюжа сразу освободил приемную от лишних помощников, оставил только двух офицеров-таможенников, одного лейтенанта и подполковника. Однако пробыл на этой должности Николай Николаевич неполный месяц. С его порядочностью на этой должности делать было нечего, и его назначили послом в одну из Скандинавских стран, а через несколько лет его утвердили Генеральным секретарем Объединенных коллективных сил безопасности, на этой должности он и по сегодняшний день. В таможенной системе наступило недельное затишье. Обе стороны мечтают о своем избраннике, но на самом верху уже подбирают кандидатуру, которая их вполне бы устраивала. И называют руководителем таможенной службы ранее отлученного от власти пришельцами Драганова, начальника управления по борьбе с таможенными правонарушениями Ванина. С ним у меня были хорошие отношения, и когда он приходил к Круглову на доклад, то всегда перед этим заходил ко мне, уточнял кое-какие рабочие моменты, снимал в прихожей верхнюю одежду и только потом шел к председателю. В опалу при Драганове попал и мой куратор Межаков, но и с ним мы продолжали поддерживать хорошие отношения. Опальный Ванин и ряд таких же начальников управлений ютились в небольшом кабинете в Филях. С приходом к власти Ванина они воспряли духом и стали добиваться реабилитации на своих постах. Еще раньше с подачи Егорова при Драганове пытались создавать управление оперативно-дежурной службы, подобное той, что была при МВД. Активное участие в этом принимал Черкасов, мой бывший начальник, руководитель будущего управления. Управления таможенной охраны как такового больше не существовало, а должность была нужна. Лично я был против создания этого ненужного монстра, тем более в таможенной системе, но Межаков меня все успокаивал, не бери в голову, тебе никто мешать не будет, я тебя всегда прикрою. Во время пересмены власти этот вопрос сам по себе отпал. Против создания такого управления в Таможенном комитете был и Бордюжа. И как ни старался Черкасов, а они с председателем служили вместе в пограничных войсках, у него ничего не получилось. Когда у власти стал Ванин, этот вопрос с подачи Черкасова реанимировали. Между прочим, у нас с Межаковым отношения стали немного охлаждаться, а когда новый макет оперативной сводки для доклада председателю разработали где-то на стороне, без участия оперативно-дежурной службы, и моей же службе предложили обкатать эту сводку и высказать свои соображения в отношении этого документа, вот здесь все и поехало наперекосяк. Офицеры службы критически подошли к изучению данного макета, и мне сказали, это не тот документ, составленный с пользой для дела. Не понравилось содержание документа и мне. И надо же такому случиться, на следующее утро я вместе со своими офицерами критикую новый макет сводки, и заходит Межаков: «Ну как, Михаил Федорович, новая сводка?» — «Игорь Алексеевич, этот документ нельзя представлять председателю, его нужно немедленно переделать», — и перечисляю весь его негатив. В это время зашел Черкасов, и он тоже слышал конец моего доклада. Межаков стал сразу мрачным и злым: «Михаил Федорович, зайдите ко мне в кабинет». И тут же вышел, а Черкасов вслед за ним. Витушкин, ответственный по комитету, сказал: «У меня имеется информация, что этот макет сводки Черкасов с Межаковым вместе разрабатывали, а мы взяли и дружно документ раскритиковали, вот поэтому он и недоволен».

Поднимаюсь на третий этаж, Максим, помощник Межакова, мне говорит: «Михаил Федорович, я случайно подслушал разговор Межакова с Черкасовым, шеф в очень большой обиде на вас, а вот за что, не слышал». — «Максим, я сейчас их макет оперативной сводки публично раскритиковал, вот отсюда и недовольство». Захожу в кабинет, у обоих генералов строгие лица. Первым начал Межаков: «Как вы могли в присутствии сотрудников критиковать документ?» — «Игорь Алексеевич, ведь мы и прежде тем же составом в вашем присутствии все текущие вопросы нашей с вами службы обсуждали». И далее: «Я от вас такого не ожидал, нам впредь будет тяжело вместе служить». И он мне этим как бы намекнул, что я могу писать заявление. Дошло до того, что я вынужден был сказать: «Спасибо за совместную службу, завтра возьму шинель и пойду домой». Вернулся к себе в кабинет, стал обдумывать дальнейшие шаги. На следующий день написал заявление на отпуск, в котором указал все мне положенные дни к отпуску как участнику боевых действий и до сих пор не использованные, получился отпуск длиною в целых сто пять дней. Поднялся в приемную и попросил Максима передать заявление Межакову. И вот тогда мой бывший куратор и позвонил. «Михаил Федорович, поднимитесь ко мне». Через пару минут не спеша поднялся на второй этаж, зашел в приемную, малость потрепался с Максимом. И тут мне его помощник выдает, что у него уже терпения нет служить с этим начальником. «Вот подыщу себе новое место и сразу из комитета уйду». — «Ладно, Максим, ты не один такой». Захожу к зампреду. Вот он и начал свой разговор: «Зря вы горячитесь, все образуется и станет на свои места». Возможно, оно и так, но этот разговор состоялся в присутствии Черкасова, а мы с ним давно горшок разбили, и его уже не склеить. «Вы в свое время мне обещали поддержку, но после вчерашнего разговора я уже здорово сомневаюсь». — «А может, вы согласитесь на должность ответственного по комитету — сутки дежурить, а трое отдыхать», — продолжает меня руководитель агитировать. «Игорь Алексеевич, когда парашют в воздухе не раскрывается, его на складе уже не заменишь. Да и Черкасову без меня будет лучше, незачем нам с ним делать вид, что мы довольны друг другом». — «Михаил Федорович, да управления еще нет, и когда оно будет создано, пока неизвестно». Одним словом, мы после долгого разговора по душам все же остались каждый при своем мнении. Однако где-то через месяц управление оперативно-дежурной службы в усеченном виде было создано, по крайней мере штат начальников был полным, но судьба ему время на существование отвела всего несколько месяцев, и оно было упразднено. В новом управлении и Лапунову досталась должность заместителя начальника управления. Как-то мне уже после увольнения нужно было уточнить один вопрос, связанный с таможенным оформлением, и я позвонил в службу, оперативным был Беликов, поинтересовался, как служба, помогает ли Лапунов. Ответ был отрицательным, это меня немного огорчило. «Михаил Федорович, почему не приезжаете в гости, мы вас уважаем, всегда по-хорошему вспоминаем?» — «Да все как-то некогда». Правда, когда о моем увольнении узнал другой зампред, Мещеряков, то он был категорически против, как он мне сказал, поспешно принятого решения. Долго мы беседовали с Владимиром Ивановичем, все уговаривал меня остаться и продолжить службу. Он мне многое рассказал про мышиную возню в комитете, многое знал и без него, но я остался при своем. Провожая меня до дверей кабинета, он искренне сказал: «Сожалею, что вы уходите из комитета».

Отгулял я свои положенные впервые за многолетнюю службу сто пять суток. Парни из моего отдела очень часто звонили мне домой, звонил и я. Позднее оперативно-дежурная служба переехала на Фили. Некоторые мои офицеры, найдя более хлебное место, тоже стали увольняться, а Два офицера перевелись в другие подразделения. Иногда сотрудники в телефонном разговоре со мной жаловались на нынешних начальников, особенно на их поведение после рабочего дня, а один из водителей на них даже пожаловался зампреду Свиридову на то, что, пока к полуночи по домам руководителей оперативно-дежурной службы развезешь, по возвращении в гараж машину приходится шампунем мыть. Коллектив водителей за шесть лет службы в оперативно-дежурную службу был подобран с учетом специфики работы, болтунов и нытиков заменили. Да и машины были иностранцами, чисто японская сборка, два «Патроль Ниссан» в суточном режиме и восемь водителей. Конечно, в подборе водителей мне помог Попов. Он тогда был начальником гаража, и к нему многие шли с поклоном. У меня врагов по службе не было, дружил и с Поповым. Позднее Алексей переквалифицировался, стал профессиональным таможенником, и, будучи руководителем какой-то таможни, уже не помню, получил генерала таможенной службы. Генерал и сегодня строго следит за порядком на экономических рубежах России.

День Воздушно-десантных войск в этом году выдался на славу, небо голубое, ни одной тучки. Да и сам город как будто бы преобразился и выглядел празднично. Скорее всего, мне так показалось, но тем не менее настроение было приподнятое, и решил до метро пройтись пешком. Не спеша прогуливаюсь, прошел мимо торгового центра с каким-то замысловатым названием и даже удивился, живу недалеко, часто прохожу мимо, а на название торгового центра впервые обратил внимание. В глаза бросилось, что около каждой входной двери стоят охранники, чего раньше не было. Охранники все одеты в черную форму, словно солдаты СС, правда, два или три в ядовито-зеленую с немыслимыми нашивками «ягуар», «аллигатор». Понятное дело, в День десантника надоедливые гости из Кавказа страхуются, основная масса закрывает свои торговые места и предпочитает отсиживаться на съемных или уже давно купленных квартирах, чтобы не быть битыми сегодня. Второе августа для их бизнеса черный день. В этот день спрос на услуги частных охранных фирм велик. Вошел в метро на станции «Тимирязевская», и вот уже начинают встречаться младшие братья по службе, кто в берете, кто в тельняшке и, пока не навеселе, о чем-то мирно беседуют между собой. Обратил внимание на то, что через одного у них в руках пакет. Доехал до метро «Тушинская» и поднялся на поверхность. Народ валом валит в сторону аэродрома. По пути встречаются знакомые ветераны, с которыми долгие годы вместе служил, а также офицеры, которые еще продолжают тянуть лямку военной службы. Им выпала нелегкая доля двух чеченских кампаний, и как принадлежность к этой войне у каждого на груди красуется по несколько орденов.

Вдоль тротуара до самого входа на аэродром оцепление из солдат милиции. Тушинский рынок закрыт, ни души, оно и понятно: это первый рынок, который наводнен выходцами из южных районов, и он же — первый объект для разгрома подвыпившими десантниками. Эти парни не так давно уволились из десантных войск, но своим традициям в этот день верны. Перед входом на аэродром встретил Сафонова, мы вместе с ним служили в Фергане, где он был начальником физической подготовки и спорта полка, а затем и дивизии. В Фергане спортом можно было заниматься круглый год, климатические условия позволяли. Поэтому спортивная подготовка в дивизии была на высоте, а спортивная слава десантников гремела далеко за ее пределами и дошла до Москвы. А солдат-десантник Шпелев стал чемпионом Европы по боксу в своей категории. Сафонов позднее руководил физической подготовкой и спортом всего ВДВ. «Привет, Миша». — «Привет, Владимир Георгиевич. Наших видел?» Под нашими он имел в виду боевую подготовку и своих спортсменов. «Нет, я только зашел». — «Ладно, пойдем к трибуне!» Около трибуны народу полно и знакомых тоже. Приветствия, поздравления с праздником. Ко мне подошел Гущин, мы и с ним служили в Фергане, он был замполитом разведывательной роты дивизии. В настоящее время руководит частным охранным предприятием. Разговорились о том времени, когда вместе служили, вспомнили однополчан, не обошли стороной и Афганистан. Рассказал ему о своих заморочках в Таможенном комитете. «Слушай, тебе еще не надоело служить при погонах? На кой хрен тебе эта государева служба. У меня есть предложение, иди ко мне в охранную структуру на должность руководителя кадровой службы. Наше предприятие живет не первый год и самое главное, имеет перспективу, у нас под охраной солидные объекты. В деньгах ты ничего не потеряешь, наоборот, будешь в выигрыше. Если надумаешь, звони, но долго не затягивай». — «Спасибо за предложение, подумаю, а сейчас давай посмотрим, что нам в этом году молодежь будет показывать».

Праздник действительно был хорошо подготовлен во всех отношениях, включая показательные выступления десантников по рукопашному бою, парашютные прыжки и пролет боевой авиации. Под занавес нас всех пригласили в огромные палатки, а там уже заранее были накрыты столы за спонсорские деньги. Тосты, крики «ура!», воспоминания. В палатках стало душно, вышли на перекур, народ уже к этому времени был немного навеселе, стали друг с другом обниматься, вспоминать, кто в каком году и с кем служил, кто был командиром. Это продолжалось до тех пор, пока солдаты не приступили к сворачиванию палаточного городка. Дома сыну рассказал, что сегодня нам показывали демонстрационный полет нового боевого вертолета «Черная акула», и я его сфотографировал. Сын давно мечтал воочию увидеть этот широко разрекламированный вертолет в единственном исполнении. На фотографии вертолет получился маленьким и невыразительным.

Дня через два вспомнил о разговоре с Гущиным. Позвонил, он оказался в офисе. «Давай приезжай, жду». Быстро, ноги в руки и поехал. В жилом районе Сокол с трудом отыскал нужный дом. Спускаюсь в полуподвальное помещение. Встречает меня молодой усатый охранник, он же и оперативный дежурный. Называю свою фамилию. «Проходите», — и указывает дверь. В кабинете Гущин мне подробно растолковал, что входит в круг моих обязанностей. Я раскинул мозгами, особых проблем не вижу. «Ну как ты?» — спросил Гущин. «Знаешь, я согласен. Слушай, а почему твоя контора в подвале?» Он мне популярно объяснил, что за такие помещения арендная плата значительно ниже, чем за особняки или детские садики, которые в то непонятное время почти все перешли в частные руки. «Ну раз ты согласен, завтра и приступай к работе».

Вот так я и стал трудиться в частном охранном предприятии. На первых порах многое было непонятно, но постепенно разобрался, сколько всего объектов, какова важность этих объектов, кто над нами хозяин и кто нам платит деньги. Перво-наперво в офисе сделали косметический ремонт, чтобы он стал похож на офис. Затем оборудовали рабочее место оперативного дежурного, чтобы ему было удобно работать. Наладили одноразовое питание, то есть обед за небольшую плату. В офисе тогда народа было не так уж и много, но праздники встречали и отмечали все вместе дружно и весело. Поначалу мне работа, прямо скажем, не очень нравилась. Всю жизнь служил Отечеству, а здесь надо служить хозяину. Решил позвонить в предвыборный штаб Маргелову, тем более он мне обещал помочь с трудоустройством. Позвонил, его секретарши меня еще помнили и без всяких расспросов соединили. Я высказал свою точку зрения на дальнейшую работу. «Михаил Федорович, вот закончится предвыборная кампания, займусь вашим трудоустройством». — «Спасибо, Михаил Витальевич, после позвоню». И продолжаю работать на Гущина, вернее будет сказано, на его хозяев, это они его наняли, а он нанял меня, вот такая рыночная пирамидка получается. Я уже в офисе со всеми перезнакомился, подружился, втянулся в работу, и, как мне показалось, вроде бы другой и не надо, да и деньги пока такие же, как в Таможенном комитете. В конце декабря, оказывается, нашему предприятию исполняется пять лет, своеобразный маленький юбилей. Гущин сказал, будем праздновать, а на юбилее будут присутствовать наши учредители. К концу рабочего дня накрыли хороший стол. Ждем учредителей. Через какое-то время приехали Максимов, Черномаз и Булгаков. Небольшое выступление Максимова, затем раздача конвертов сотрудникам офиса, но поскольку я был новым человеком, мне конверта не дали. Накануне Нового года вспомнил про звонок Маргелову, да и выборы прошли. Народ выбрал того, кто предвыборному штабу нужен был, Ельцина. Звоню, как подхалим, поздравляю с победой. «Михаил Федорович, ваш вопрос находится в проработке». Прошло еще пару недель. Звоню, ответ практически тот же самый. «Не волнуйтесь, вы у меня на контроле». Больше ему не звонил. Встретились мы с ним позже, на могиле его деда, главного десантника Маргелова. Каждый год в декабре десантники собираются около могилы Маргелова. Поздоровались, и больше ни слова. Михаила десантники уважают не как политика, а как внука великого Маргелова. Вот с его дядей Александром, Героем России, у меня и по сей день хорошие, дружеские отношения, он остался нормальным человеком, потому что вне политики. Мы часто встречаемся на мероприятиях, связанных с Воздушно-десантными войсками, а вот Михаила не приходилось встречать, хотя его физиономия часто мелькает на голубом экране. Не смог Михаил помочь с работой, вернее, со службой, а скорее всего, не захотел свое время на меня тратить, ну и ладно, мне в офисе к этому времени было неплохо.