— Черт возьми, — сказал я, — по сравнению с этим бастида в Сен-Тропе — деревенский домик.

— Как ты думаешь, нам подъехать к центральному входу? — спросила М.

— Почему нет? — Никаких других вариантов в голову не приходило.

М. аккуратно повела машину по гравию. Вместо пальм по сторонам были высокие платаны.

— Если тебя кто-нибудь спросит, не называй это садом. Это как минимум парк. Старая мышь небось зовет его саванной или чем-то в этом роде.

— А где ты устроишь свое барбекю? — спросила М. Она озиралась по сторонам, изучая обстановку, и я внезапно понял, какой я идиот. В самом деле, надо быть дураком, чтобы позволить ей все разведать.

— Пока не знаю, — ответил я. Меньшее, что я мог сделать, — это заставить ее помучиться в догадках насчет того, куда именно ее человеку придется целиться.

Помимо флигеля, который размерами превосходил большинство частных французских домов, нам попался на глаза усыпанный листвой теннисный корт — несомненно, вклад Бабу. И наконец, проехав всего-то километр или около того, мы оказались непосредственно перед замком и смогли рассмотреть его поближе.

Это было внушительное трехэтажное здание из камня песочного цвета с небольшой центральной башней, которая была окружена каминными трубами. Для того чтобы быть красивым, замок был чересчур угловат, но каким-то образом казался преисполненным чувством собственной значимости. Очень похоже на знакомых мне Боннпуаров (за исключением Сикстин).

Вылезая из машины, я заметил, что в архитектуре дома присутствует много забавных элементов — усмехающиеся шутовские морды, высеченные на фасаде, или торчащие на уровне крыши длинные горгульи в форме пушек… хотя нет, скорее пенисов. Бедная Му-Му, наверное, заливается краской всякий раз, когда приезжает сюда. По стенам ползали ящерицы. Пальмы здесь все же присутствовали — росли в огромных горшках по обе стороны лестницы.

В дверной раме был установлен звонок. Я уже поднял руку, чтобы нажать на кнопку, как вдруг услышал за спиной похрустывание. Обернувшись, я увидел, что по направлению к нам идет какой-то ковбой. Он был одет в узкие черные штаны, черную рубашку и мягкую фетровую шляпу.

— Закрыто для посещений, — проорал он.

— Но мы не туристы, — ответил я.

— Это частная собственность. — Он четко произносил все слоги. Пожалуй, у него был самый сильный южный акцент из всех, что мне до сих пор приходилось слышать.

— Да, — согласился я, — мы в курсе.

— Закрыто для посещений, — повторил он, как для глухих, затем подошел ко мне впритык и по-лошадиному задышал в лицо. Он был как маленький бочонок, лет шестидесяти, с красными глазами и красным лицом. Единственным, что мешало ему подойти еще ближе, был живот, который выпирал над толстым ремнем. Теперь я рассмотрел, что на самом деле его черная рубашка была белой, с частым узором из крошечных черных бычков. Он смотрел на меня, как если бы я был апачем, заявившимся в его салун.

— Мы приехали на свадьбу, — сказал я.

— Какую свадьбу? Нет здесь никакой свадьбы.

— Разве мадам Боннпуар вам не звонила?

— Мадам Боннпуар? — Теперь он выглядел вдвойне подозрительным. Мало того что я был непонятливым туристом, так еще и располагал секретной информацией о семье.

— Да. Бабуля, — проговорил я, и он побледнел. Очевидно, как и Му-Му, ковбой считал использование этого домашнего прозвища богохульством.

— Валери женится здесь в субботу, — быстро добавил я. — Я предатель. То есть поставщик. Мне бы хотелось посмотреть, где мы можем устроить барбекю, разместить столы и все прочее.

Ковбой покачал головой.

— Это совсем новая новость, — сказал я. — Спросите Бабу… Мадам Боннпуар.

Он запыхтел, как бык перед атакой:

— Мадам посвящает меня во все. Если она не сказала о свадьбе, значит, никакой свадьбы не будет.

Пришло время дипломатично сменить тактику, подумал я.

— Должно быть, вы гардиан… э …хранитель этого замка, — сказал я. — Я понимаю ваши… — Я не знал, как сказать «опасения», но этого не потребовалось, потому что он запыхтел еще громче.

— Я не гардиан. Я — гардиан, — слегка путано объяснил он.

— Ага.

— Вы меня понимаете?

— Да. То есть нет.

— Я — гардиан.

— Верно.

— Понимаете?

— Пока нет.

— Ты вообще ничего не понимаешь? — Переход на «ты» был неожиданным; даже ящерицы, замедлив свой бег, с интересом посматривали на нас из-за горшков с пальмами.

Чтобы спасти ситуацию, вмешалась М.:

— Он не гардиАн, как консьерж, а гардиОн, камаргский ковбой.