Юферев осторожно перевел дыхание, словно боялся сдуть с бланка невидимые следы преступников, словно опасался, что вот-вот может слететь со стола этот голубоватый листок бумаги и унесет его, унесет злой ветер, запушенный силами недобрыми, сатанинскими. Это ощущение было настолько сильным, что он не выдержал и положил на листок железный дырокол.

И помимо его воли перед глазами вдруг возникла картина преступления, причем так явственно, с такими подробностями, что он закрыл глаза. Но возникшая картинка не стала от этого бледнее, она сделалась режуще-четкой, каждая подробность светилась в темноте и врезалась, навсегда врезалась в сознание. То ли от самой бумаги исходили эти наполненные ненавистью волны, то ли Юферев смог вызвать в себе какие-то неведомые силы и считывал с голубоватого бланка страшные видения…

–  Послушай, Валера… - Юферев с трудом оторвал ладони от лица.
– Послушай… Как мог этот бланк оказаться в подъезде?

–  Да как угодно, - не задумываясь ответил Брыкин.
– Тысячу способов могу назвать.

–  Начинай, - тихо сказал Юферев.

–  Что начинать?

–  Перечислять эту тысячу способов. Итак, слушаю тебя… Способ первый.

–  Ну… - Брыкин замялся.
– Кто-то кому-то давал телеграмму, случайно или не случайно на почте сунул бланк в карман, а обнаружив его уже в подъезде, скомкал и выбросил.

–  Обычно комкают бланки и выбрасывают их, когда написано что-то ошибочное, когда человек написал неправильный адрес, неудачный текст… А здесь нет ничего. Бланк чистый, если не считать губной помады.

–  Хорошо!
– охотно согласился Брыкин.
– Девушка была на почте, отправила телеграмму, а один бланк сунула в сумочку - вдруг пригодится для интимных надобностей.

–  Но ведь не могла же она его скомканным сунуть в сумочку!

–  В сумочку она положила бланк, переломив пополам, - твердо сказал Брыкин.
– А в подъезде вытерла им губы и, скомкав, бросила в угол. Годится?

–  Нет, - Юферев улыбчиво покачал головой.
– Прежде всего, здесь нет ровного излома. Никто никогда этот бланк не складывал ни пополам, ни вчетверо… Дальше… Этим бланком никто губы не вытирал.

–  Но ты сам сказал, что там следы помады.

–  Да, следы есть, Валера.
– В голосе Юферева появилась некоторая торжественность.
– Этого бланка кто-то лишь коснулся губами, нежно и трепетно. Или можно сказать иначе - бессознательно, волнуясь, трепеща. Здесь видны даже отпечатки губ с двух сторон… Женщина как бы взяла уголок бланка губами…

–  А!
– махнул рукой Брыкин.
– Знаю. Видел. Сам видел. Есть у них такой прием - обхватывают губами платочек, газету, в данном случае это мог быть телеграфный бланк… Чтобы снять с губ излишки помады или же сделать эту помаду равномерной, слой подровнять, понимаешь?

–  Нет, и это объяснение не подходит. Больно нежные касания. Никто этой бумагой слой помады не подравнивал.

–  Что же делали с этим бланком?
– Оставив наконец корзину, Брыкин приблизился к столу.

–  Я бы сказал, но ты не поверишь, - Юферев затаенно улыбался.

–  Поверю!
– клятвенно заверил Брыкин и даже руку приложил к тому месту, где, по его представлениям, должно было находиться сердце.

–  Его показывали.

–  Кто показывал? Кому?

–  Понимаешь, я прямо вот вижу, как это происходило!
– воскликнул Юферев и опять почувствовал пробежавший по телу холодок озноба.

–  Ну?
– снисходительно, произнес Брыкин. Юферев некоторое время смотрел прямо перед собой в грязноватую стену кабинета, словно не решаясь поделиться тем, что вдруг каким-то невероятным, колдовским образом открылось ему в эти минуты.

–  Значит, так, - сказал он, преодолевая в себе какое-то сопротивление.
– Значит, так… Их было трое - двое мужчин и одна женщина. Да, трое.

–  Ты имеешь в виду убийц?

–  Вошли в подъезд порознь, чтобы не привлекать внимания. Поэтому, если завтра будешь спрашивать жильцов, не входили ли трое… Сразу говорю - не входили.

–  А я буду об этом спрашивать?
– удивился Брыкин.

–  Да, завтра с утра. Так вот, продолжаю… Женщина подошла к двери и позвонила. Когда увидела, что в «глазок» на нее кто-то смотрит, показала бланк, дескать, телеграмма пришла. Апыхтинская жена, естественно, поверила, никакой опасности в женщине не почувствовала. И открыла бронированную дверь. В ту же секунду в квартиру ворвались мужчины. Женщина после этого просто сбежала вниз по лестнице. По дороге скомкала и выбросила телеграфный бланк. Коснулась его губами скорее всего, когда подходила к двери, когда звонила и ожидала, пока ей откроют дверь.

–  Надо же.
– Брыкин потянулся к голубоватой бумажке, но Юферев решительно отвел его руку в сторону.

–  Ты уже достаточно насмотрелся. Здесь следы помады, эксперты увидят отпечатки губ. А это не менее надежно, чем отпечатки пальцев.

–  Все это, конечно, интересно, - протянул Брыкин.
– Но больно уж сомнительно.

–  Если объяснишь, как в подъезд попал этот бланк, заметь, новый бланк, но скомканный, в губной помаде, но без единой буквы, строчки… Если объяснишь это, я охотно откажусь от своей версии.