Вот!

В этот миг и прозвучали в нем те самые слова, состоялось то самое решение, которое он скрывал от самого себя до последнего момента.

Он все проделает сам!

Это будет правильно, справедливо, и этим, только этим он сможет искупить свою вину перед Катей и Вовкой. Он обещал исправиться, обещал им, уже мертвым, и он исправится. Люди, убившие Катю и Вовку, жить не должны. И пока они живут, ничем другим он заниматься не сможет.

И не будет заниматься ничем другим.

И все его превращения вдруг обрели смысл, ясное и четкое предназначение. Может быть, он еще отпустит бороду, волосы лягут волной на его плечи, может быть, он снова войдет в свой кабинет в тяжелых затемненных очках.

Но произойдет это не раньше, не раньше чем…

Апыхтин даже себе не стал проговаривать затеянное. Ему почему-то стало ясно, что даже мысленно он не имеет права быть откровенным, не должен отпускать в пространство свои замыслы, потому что их наверняка уловят те, кого они касаются.

–  Неуловимые?
– переспросил Юферев.
– Не думаю. Есть некоторые подробности, которые внушают надежду…

–  И вы поделитесь со мной этими подробностями?

–  Приезжайте, Владимир Николаевич, поговорим. Кстати, вам привет от Кандаурова.

–  А почему кстати?

–  Он тоже принимает некоторое участие… Сказал, что обещал вам найти этих отморозков… Это правда?

–  У него есть успехи?

–  Не думаю.

–  Это хорошо, - вырвалось у Апыхтина, и он досадливо поморщился - не уследил за собой, позволил сорваться слову - искреннему и правдивому.

–  В каком смысле?
– удивился Юферев.

–  В том, что убийц все-таки должна брать милиция, а не воры…

–  Полностью с вами согласен!

Апыхтин понял - он задел что-то живое в душе следователя, тот, видимо, ревниво относился к усилиям Кандаурова.

–  А мои банкиры? Сказали что-нибудь дельное?

–  Нет, - коротко ответил Юферев, и этот его ответ Апыхтин понял куда шире и подробнее - не получилось у следователя разговора с его заместителями.

–  Скрытничают?

–  Да.

–  И нет никакого способа их разговорить?

–  Разве что вы подключитесь, Владимир Николаевич.

–  Охотно.

–  Я вот подумал… - начал было Юферев и замолчал в неуверенности.

–  Ну-ну!

–  Не поставить ли «жучки» в их телефоны?

–  Поставьте.

–  Вы не возражаете?

–  Нет.

–  Заметано, - обрадовался Юферев.
– Значит, я к ним и обращаться не буду.

–  Не надо, - сказал Апыхтин.

–  Значит, по этому поводу у вас нет ни колебаний, ни сомнений, и мои действия…

–  Действуйте.

–  И ваши заместители об этом могут и не знать?

–  Так будет даже лучше.

–  Понял!
– сказал Юферев.

–  Им больше не грозят по телефону?

–  Мы договорились, что, если угрозы будут, они сообщат.

–  Пока не сообщали?

–  Да, тишина.

–  Эти люди… Которых убили… Они кто?

–  Свидетели.

–  Значит, исполнители живы?

–  Можно и так сказать, - неуверенно проговорил Юферев.

–  Вы что-то хотели добавить?

–  Видите ли, Владимир Николаевич… Среди погибших… Женщина. Есть основания полагать, что она могла быть и участницей.

–  Женщина?!

–  Да… Но, естественно, она не была исполнительницей.

–  Тогда ладно, - облегченно вздохнул Апыхтин. Для него почему-то было важно - принимала ли участие женщина в самом убийстве. Через секунду понял - с женщиной ему трудно было бы расправиться так, как хотелось.
– До скорой встречи!

–  Приезжайте, Владимир Николаевич!
– сказал Юферев с облегчением. Его тяготил этот разговор, угнетала необходимость рассказывать о деле, он не любил говорить о незавершенном расследовании.

И еще одно насторожило Юферева - по каким-то неуловимым признакам почувствовал он, что разговор идет непростой, что-то за ним стоит, какое-то есть в нем второе дно. Хотя казалось бы - какой умысел, какое лукавство может быть у пострадавшего банкира, который, спасаясь, в полуобморочном состоянии улетел на Кипр и теперь, чуть придя в себя, звонит…

Юферев несколько минут посидел за столом, подперев голову руками так, что все морщины вытянулись вдоль лица, и медленно, еще не решив окончательно, что поступает правильно, набрал телефонный номер.

–  Девушка… Мне только что звонили с Кипра… Вы не можете сказать - из какого города?

–  Минутку.
– Она помолчала некоторое время, Юферев терпеливо ждал, водя пальцем по лакированной поверхности стола, вздыхал, прокручивая в уме разговор с Апыхтиным.
– Вы слушаете?

–  Да-да!
– встрепенулся Юферев.