Эдингер Эдвард
Шрифт:
Сновидение объединяет идею распятия на кресте с образом расчленения. Такое объединение изображено на гравюре на дереве XIX века (рис. 38). Висящие на кресте отрубленные головы и конечности свидетельствуют о наложении образа распятия на миф о расчленении (например, Озириса). С психологической точки зрения, расчленение можно рассматривать как процесс трансформации, разделяющий первоначальное бессознательное содержание для сознательного ассимилирования. Иными словами, при расчленении первоначальное единство превращается в множественность ради пространственно-временной реализации существования. (См. анализ единства и множественности в главе VI).
В сновидении фигура Христа подвергается добровольному расчленению или истощению. С точки зрения психологии сновидца, это означает, что идеальная или трансцендентная установка разрушается ради осуществления адаптации к реальной жизни. С архетипической точки зрения, сновидение отображает добровольную жертву Самости как вечный образ, чтобы она смогла проявиться в сознании как энергия (магнитное силовое поле). Единство распадается на две пары полярных противоположностей, которые вызывают напряжение и конфликт, создавая в то же время энергию для реализации реальной жизни.
Существует множество иных аспектов учения Иисуса, пригодных для психологической интерпретации. Я вкратце остановлюсь на некоторых из них:
"Мирись с соперником твоим скорее..." (Матф., 5:25).
"Не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду" (Матф., 5: 39-40).
"Любите врагов ваших..." (Матф., 5:44).
Эти отрывки имеют один и тот же смысл. Субъективный анализ этих отрывков позволяет по-новому взглянуть на смысл христианского мифа. Нас учат любить нашего внутреннего врага, мириться с нашим внутренним соперником и не противиться нашему внутреннему злу (низшему, неприемлемому по меркам эго). Разумеется, это не означает, что мы должны отреагировать вовне грубые импульсы. Напротив, здесь речь идет о внутреннем, психологическом признании правомерности существования отвергнутой негативной стороны нашей природы. Мы должны уважительно и великодушно относиться к внутреннему противнику нашей сознательной точки зрения. Тень должна получить признание. И только тогда мы сможем приблизиться к целостности личности.
Этот же смысл имеет и следующая заповедь:
"Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся"
(Матф., 5:42).
Внутренний проситель—это потерянная, забытая часть личности, которую Юнг называет низшей функцией. Она стремится занять свое место в сознании и должна получить то, что просит:
"Когда творишь милостыню, не труби перед собою". (Матф., 6: 2).
"Ты же, когда молишься, ...помолись Отцу твоему, который втайне..."
(Матф., 6:6).
Здесь сказано, что мы не должны идентифицировать себя с добродетельной или благочестивой персоной. Озабоченность внешним видом или впечатлением, которое производит индивид на других людей, свидетельствует об отсутствии подлинной личности. Форма и внешность пусты; сущность возникает из неповторимого внутреннего переживания индивида:
"Не сбирайте себе сокровищ, где моль и ржа истребляют, ...но собирайте себе сокровища на небе..." (Матф., 6:19-20).
Другими словами, не проецируйте психические ценности на внешние предметы. Проецируемые ценности весьма непрочны (моль и ржа). При проецировании какой-либо ценности утрата предмета воспринимается как утрата ценности, носителем которой является данный предмет. Поэтому необходимо прекратить такое проецирование и признать, что ценности возникают изнутри:
"Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить..." (Матф., 6:25). Здесь содержится предостережение от иной проекции. Материальные предметы не обеспечивают психическую жизнь и здоровье. Они необходимы, но они не заключают в себе конечный смысл. Источник психической поддержки необходимо искать внутри:
"Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" (Матф., 7:1-2).
Здесь ясно сказано, что бессознательное относится к эго так, как эго относится к нему. Потому следует признать неразумным предположение эго о том, что оно вправе решать, что должно или не должно существовать в психическом. Критическое отношение к бессознательному отражает инфляцию эго и неизменно возвращается бумерангом к нему: