В 846 г. 70 арабских кораблей атаковали Остию и Порто; грабя и разоряя страну, захватчики дошли до стен Рима и осквернили храм Сан-Пьетро. Римский гарнизон был не в силах противостоять им. В конце концов арабы были отброшены войсками под командованием Гвидо ди Сполето. На следующий год Лотарь предпринял поход против арабов, но не сумел отбить у них Бари.

В 849 г., по инициативе папы Амальфи, Гаэта и Неаполь образовали союз против арабов и совместными усилиями выставили в Остии флот против неприятеля; папа Лев IV лично прибыл туда и благословил это начинание. Этот флот нанес сокрушительное поражение арабам, что имело огромное значение. В то же время папа обнес Ватикан мощной стеной, и территория внутри этой стены с 848 по 852 г. называлась «Город Льва» [174] .

В 852 г. папа разместил в Порто некоторых корсиканских беженцев; он обнес город крепостными сооружениями, но, увы, этот новый город так и не расцвел. Папа также возвел город Леополи, который должен был заменить Чивитавеккью, покинутую жителями из страха перед набегами арабов. Одновременно папа восстановил города Орту и Америю в Тоскане, чтобы жители могли в них укрыться в случае набегов [175] .

Однако эти меры не помешали арабам разграбить в 876 и 877 гг. Римскую Кампанию; призывы папы к императору Византии оказать помощь остались без ответа. В тот момент Византия столкнулась с катастрофическим развитием событий на Сицилии, где неприятелем в 878 г. были взяты Сиракузы; именно поэтому византийцы решили не вмешиваться. В конце концов папа, чтобы спасти соотечественников от нападений конных мавров, был вынужден откупиться от них, согласившись выплачивать 25 тыс. фунтов серебра ежегодно. При этом следует иметь в виду, что до сих пор папе приходилось иметь дело с бандами обыкновенных пиратов и грабителей, единственной целью которых была добыча. В 883 г. был сожжен и уничтожен монастырь Монте-Кассино. В 890 г. был осажден монастырь в Фарфе; он выдерживал осаду в течение 7 лет. Был разорен Субьяко, долины Анио и Тиволи были подвергнуты разграблению. Арабы создали свой опорный пункт недалеко от Рима в Сарачинеско; другой опорный пункт располагался в горах Сабини в Чичилиано. Римская Кампания превратилась в пустыню: теперь это была заброшенная и обезлюдевшая земля. Мирная жизнь здесь восстановилась лишь в 916 г., когда Иоанн X, император франков, правители Южной Италии и император в Константинополе, направивший в Неаполь несколько галер, объединили усилия и заставили жителей Неаполя и соседних городов разорвать союз с арабами и выступить против них; объединенные силы этой коалиции нанесли завоевателям сокрушительное поражение в решающем сражении, состоявшемся на реке Гарильяно.

Таким образом, можно сказать, что после завоевания Испании и особенно Африки арабами-магометанами западная часть Средиземного моря превратилась в «мусульманское озеро». У Франкской империи не было флота, и она была бессильна помешать арабским завоеваниям. У Неаполя, Гаэты и Амальфи флот был, но их коммерческие интересы подтолкнули их к тому, чтобы отказаться от отношений с Византией, которая была слишком далеко, в пользу арабов-магометан.

Именно благодаря измене этих городов арабам в конце концов удалось установить контроль над Сицилией. Да, у Византии был мощный флот, даже более мощный, чем у приморских городов Италии, благодаря наличию такого страшного оружия, как уже упоминавшийся греческий огонь. Но, как только Сицилия была окончательно завоевана арабами, византийский флот оказался полностью отрезанным от Запада; его появления в западных районах отныне были редки и неэффективны. Тем не менее он позволил византийским императорам обезопасить империю, территория которой в основном располагалась на побережье [176] .

Именно благодаря флоту греческие воды остались свободными, а Италия в конце концов сумела вырваться из железных объятий арабов-магометан. Тридцать лет спустя после взятия Бари арабами в 840 г. город был освобожден силами флота византийского императора Василия, состоявшего из 400 кораблей [177] .

Византийский флот явился тем важнейшим фактором, который не позволил арабам утвердиться в Италии, обеспечил суверенитет Византии и гарантировал безопасность Венеции.

Опять же, именно флот позволил Византии сохранить некоторое превосходство над Неаполем, Амальфи и Гаэтой, которые «дружили» то с Византией, то с герцогом Беневентским, а иногда и с арабами; подобную политику они проводили для того, чтобы сохранить независимость, которая была им необходима для обеспечения своих торговых интересов.

Арабы-магометане не смогли распространить ислам по всему Средиземноморью. Они окружили Средиземноморье с востока, юга и запада, но им не удалось закрепиться на севере. Древнее «римское море» стало теперь границей между исламом и христианством. Все старые средиземноморские провинции, завоеванные арабами-магометанами, отныне тяготели к Багдаду [178] .

В то же время Восток оказался отрезанным от Запада. Те узы, которые сохранились после вторжений германцев, теперь были порваны. С этого момента Византия стала лишь центром эллинистской империи и не могла более проводить политику Юстиниана. Она теперь фактически оказалась ограничена пределами Греции и Малой Азии и была вынуждена заботиться лишь о том, как сохранить свои оставшиеся владения. Ее самыми удаленными форпостами на Западе были Неаполь, Венеция, Гаэта и Амальфи. Флот по-прежнему позволял поддерживать отношения с ними и препятствовал превращению Восточного Средиземноморья в «мусульманское озеро». То, что раньше было великим средством общения, теперь стало непреодолимым препятствием.

Это было самым важным событием в европейской истории со времен Пунических войн между Римом и Карфагеном. Классической античной традиции пришел конец. Это произошло тогда, когда начиналась эпоха Средневековья, и в тот самый момент, когда Европа все увереннее шла по пути Византии, все более и более перенимала ее традиции.

До тех пор пока Средиземное море находилось под контролем Римской империи, именно судоходство с Востока обеспечивало активное развитие торговли с западными районами империи. Главными центрами, поддерживающими торговлю между Востоком и Западом, были Сирия и Египет; и именно эти процветающие провинции империи первыми оказались под властью арабов-магометан. Конечно, было бы ошибкой считать, что установление контроля арабов над этими районами привело к прекращению всякой экономической деятельности. Хотя смятение, беспорядок и потрясения, вызванные арабскими вторжениями, действительно имели место, а многие сирийцы переехали на Запад, экономическая деятельность не рухнула. Дамаск стал первой столицей Арабского халифата. По-прежнему сюда с Востока привозили пряности, в Египте производили папирус, а морские порты, как и раньше, были весьма активны. Арабы-магометане относились к христианам весьма терпимо при условии, что те исправно платили завоевателям налоги и подати. Торговля, таким образом, продолжала развиваться, но ее географическое направление изменилось; объем торговли по различным регионам стал распределяться по-новому [179] .

Само собой разумеется, что, когда шли военные действия, захватчик не позволял своим подданным торговать с теми территориями, которые он в ходе этих боевых действий захватил или пытался захватить. А когда установился мир и завоеванные арабами провинции вновь были вовлечены в торговую деятельность, завоеватели направили эту деятельность по новым торговым маршрутам, которые возникли благодаря тому, что были завоеваны огромные территории. Поистине невероятная территориальная добыча досталась арабам-магометанам.