— Можешь уйти из моего дома и забыть о том, что я был твоим учителем. Либо останешься и примешь решение кадия. Выбор — за тобой.

Акундинов задумался. Идти под плети из-за каких-то баб не хотелось. Добро бы, они замужние были, так ведь — вдовые. Чего тут сыр-бор-то разводить? Можно подумать, что-то страшное стряслось…

— Мне можно захватить одежду? — спросил Тимофей, внутренне напрягаясь — а не прикажет ли старик отправляться в том, в чем он явился к нему в дом. Куда же делась та одежда, он не знал. Идти голым…

— Можешь, — устало сказал Усман-хаджа. — Я даже прикажу Селиму, чтобы он дал тебе еду и одеяло. Только, — немного помолчав, сказал старик, — если останешься в Стамбуле, то рано или поздно тебя поймают и приведут на суд.

— Все в руках Аллаха! — бодро отозвался Тимофей, собирая вещички.

— Ты не хочешь узнать, что станется с теми несчастными, с которыми ты занимался прелюбодеяниями? Ведь на твоей совести будет смерть шести женщин!

— Их казнят? А как казнить-то будут? — с интересом спросил Акундинов, вспоминая, сколько же к нему приходило… Ну, Ксюха с Мариам да негритосиха. Была еще рыжая одна. Или две рыжих? Еще вроде другие бабы заглядывали… Нет, значит, не обо всех прознали…

— И тебе их не жаль? — сбил его подсчеты старик. — Этих молодых женщин забьют камнями или завернут в кошму и утопят…

— Жаль, — как мог искренне ответил Тимоха, раздумывая — как лучше уложить «Родословие князей…» и понадобится ли еще карта Османской империи? Были тут и кое-какие свитки, которые он не хотел показывать хозяину… Для вожделенной грамотки был заведен специальный кожаный футляр. Решив, что карту все-таки надо брать, сказал: — Славные девушки…

— М-да, — вздохнул старик и вышел, не сказав ничего больше.

Когда Акундинов выходил из дома, на пороге его остановил старый раб, протягивая большую корзину, от которой соблазнительно пахло свежими лепешками и еще чем-то вкусным.

— О, очень кстати, — обрадованно сказал Тимофей, забирая провизию. — Передай Усману-хадже огромное шукран.

— Вот, еще возьми, — хмуро сказал Селим-Селифан, передавая беглецу кошелек, в котором что-то звенело. — Хозяин велел денег дать. Добрый он, Усман-то. А я бы такому, как ты, даже…

Не уточнив, что именно бы он сделал, Селифан открыл перед Тимофеем дверь и глухо сказал ему в спину: «Ну, носит же земля таких уродов!»

— Ну, не всем же праведниками-то быть, — бодро отозвался Акундинов, выходя на улицу и думая — в какую же сторону податься. Решил, что лучше бы ему двигать прямо в порт. А там и видно будет… Ну а что мутить его в дороге будет, так и ладно. Как-нибудь да перетерпит. Ну а за морем-то пусть попробуют его отловить!

1647 год A. D.

Рим.

Ну, что тут поделаешь, если всем было не до него? В Польше король и шляхта обеспокоены войной с казаками и нашествием Турции. В Турции заняты происками Венеции да восстанием в Сербии. Сербия — войной с турками и унией с Римом. А в Риме? Ну а в Риме папская курия встревожена неудачной экспедицией архиепископа Ринучеллини в Ирландию. Увы, к тому времени, пока папский легат пытался возвести заблудшую овцу, именуемую Англией, в лоно Римско-католической церкви, лорд-протектор Кромвель железной рукой подавил восстание ирландских католиков.

Далась же римским папам Англиканская церковь вместе с этим островом! Еще Григорий XIII, которого считают изобретателем нового календаря (хотя, по справедливости, календарь бы должен носить имя «лилеанский», в честь Луиджи Лилео, а не «григорианский»), отдал почти что всю казну на строительство Великой армады. Ну, где теперь армада? Правильно, ахнула-ухнула на дно морское, вместе с кораблями, матросами и золотом. Теперь вот папа Иннокентий X, которого все государи ни в грош не ставят, решил туда же…

Видел Тимоха римского папу, видел. Бенедетто, чиновник из курии, сумел поспособствовать встрече. Правда, его святейшество пока не соизволил побеседовать с «Джованни», но выслушал и милостиво позволил облобызать свою туфлю.

Целовать пыльную туфлю Тимохе страсть как не хотелось. Но Бенедетто (славный, однако, парень) объяснил, что там есть изображения святых. И ты не туфлю целуешь, а ровно бы к образам прикладываешься…

С Бенедетто Тимофею вообще повезло. По возрасту немногим старше, но уже занимает какой-то важный пост в канцелярии (то есть в курии) римского папы. Простой такой, скромный. С деньгами помог. Когда Тимофей рассказывал, как турки его пытали, то у Бенедетто на глазах выступили слезы… Одно плохо, что он слишком серьезно относился к вопросам веры.

Ох уж этот папа! Ну что, трудно ему, что ли, приказать своим секретарям, чтобы те написали пергамент (да ладно, и на бомбицину согласен, только чтобы с печатью!), где сказано, что он, папа то есть, признает его наследником русского престола Иоанном Каразейским-Шуйским? Убудет от него, что ли? Так нет же, вся курия именует его просто «Джованни Каразейски».

Сегодня Тимофею впервые выпала удача. По большому секрету, за который пришлось выложить цехин, ему сообщили, что русским гостем заинтересовалась сама Папесса.