Я пожал плечами и начал говорить.

–  Вот этот крест, - сказал я, - подарила мне одна старая женщина. Это было в Чечне, меньше трех месяцев назад. Женщина была русская. Она жила там все это время в самой обычной хижине в самом обычном ауле.

–  Это невозможно!
– удивился Усман.

–  Возможно. Ее не трогали. Она рассказала нам, где находятся те, кого мы искали, а потом рассказала, как будет протекать бой. А мне она дала этот крест и сказала, что он спасет мою жизнь. Она назвала день, когда это случится. Это случилось.

–  Она назвала сегодняшний день?

–  Нет, это было восьмое сентября. Тогда был бой, меня контузило и только поэтому я остался жив.

–  Ты непохож на контуженного.

–  Я думаю, что на самом деле меня не контузило. Крест заставил меня потерять сознание и тем самым спас мою жизнь.

–  Тебя не называли трусом после этого?

–  В глаза - нет. Но мне отказали в подписании контракта.

–  Контрабасом хотел стать?
– в глазах Усмана мелькнуло удивление. Казалось, он думает, сразу меня пристрелить или попозже.

–  А кем мне еще быть?
– я развел руками.
– Я больше ничего не умею, разве что "Газелью" управлять. Это почти как БТР.

–  Знаю. Значит, ты схватился за свой крест и все исчезло. Ты знаешь, где мы находимся?

–  Нет. А ты?

–  Рельеф местности не изменился. Время года, по-моему, тоже, но погода другая. И растительность совсем другая. Я бы предположил, что мы… бред, конечно, но по-другому, не объяснить. Боюсь, что мы в прошлом, - последние слова он выговорил с трудом.

Я глупо хихикнул.

–  А почему не в будущем?

–  Нет ни дороги, ни поля. Если мы в будущем, то в очень далеком. Такие проплешины зарастают лесом очень нескоро.

–  Да ну, это ерунда какая-то! Машина времени - это фантастика.

–  Амулет, спасающий жизнь - тоже фантастика.

Усман немного помолчал, а затем неожиданно спросил:

–  Сергей, ты, наверное, хочешь меня пристрелить?

Я поколебался, но решил ответить правдиво. Потому что он сразу понял бы, что я лгу.

–  Если бы ты встретился мне там, - сказал я, - я бы не стал брать тебя в плен.

–  Я встретился тебе здесь. Здесь тебе не тут, - Усман коротко хохотнул.
– Если я повернусь к тебе спиной, ты убьешь меня?

–  Из чего? Я не вооружен.

–  Чтобы убить человека, не обязательно иметь оружие. Так ты убьешь меня, если представится случай?

Я пожал плечами.

–  Прежде всего я хочу вернуться обратно. А там посмотрим.

–  Хорошо. Только давай отойдем метров на пятьсот вон туда, - Усман махнул рукой в ту сторону, где несколько минут назад была дорога, - я не хочу материализоваться рядом с дохлым ментом.

–  Я тоже, - сказал я и мы пошли.

Я шел впереди, Усман следовал за мной метрах в пятнадцати. Он не держал меня на прицеле, но я прекрасно понимал, что у меня нет шансов ни одолеть его, ни убежать. Лес не настолько густой, чтобы можно было затеряться среди стволов, а прыжки с криком "кийя!" удаются в подобных ситуациях только Джеки Чану.

Минут через пятнадцать, когда мы прошли заметно больше, чем полкилометра, Усман крикнул:

–  Стой!

Я остановился.

–  Давай, действуй, - сказал Усман.

–  Что делать-то?
– не понял я.

–  Возьми свой амулет и попробуй сделать то же самое, что ты сделал тогда. Только наоборот.

Я запустил руку под камуфляж и вытащил крест. Почему-то мне сразу показалось, что ничего не получится. И я не ошибся. Как я ни пытался настроиться на соответствующий лад и передать кресту часть своего желания, ничего не получалось. Минут через десять Усман не выдержал.

–  Достаточно, - сказал он.
– Если бы ты мог сделать это, ты бы все уже сделал.

Я отпустил крест. Почему-то я почувствовал некоторое облегчение. С чего бы это?

–  Скажи мне, Сергей, - задумчиво произнес Усман, - у вас, русских, есть какая-нибудь клятва, которую нельзя преступить?

Я отрицательно помотал головой.

–  Я так и думал, - сообщил Усман.
– Если я оставлю тебя здесь, а сам уйду, ты не будешь охотиться за мной?

–  Как?
– не понял я.
– С голыми руками охотиться в лесу за вооруженным человеком?

–  В "Газели" оружия хватит на целый взвод.
– Он вздохнул.
– Если бы я мог тебе поверить, я предпочел бы не оставлять тебя. У двоих гораздо больше шансов выжить, чем у одного.