Стихотворения
вернуться

Немирович-Данченко Василий Иванович
Шрифт:

1870

445

Поэту («Здесь, в царстве вечной суеты…»)

Здесь, в царстве вечной суеты, Разлада, злобы и паденья, Смолкают мирные мечты И робко гаснет вдохновенье. Минуты нет отдаться им, Когда, глуша иные звуки, Несутся с ревом грозовым Валы отчаянья и муки. Челнок ничтожный — мысль твоя, Ему ли справиться с волнами? Что значит утлая ладья, Где вихрь играет кораблями? Громады скал у берегов, В клочки изорвано ветрило… Таких немало челноков Без цели море погубило. Нет! нужен здесь поэт иной, С такой же мыслью грозовою, Безмерной, как простор морской, Как чайка смелой над волною. Пусть будет взгляд его суров, Рука крепка и сердце твердо, И грозный рев морских валов Он, не смущаясь, встретит гордо. И будет песнь его слышна! Пусть перед ней не смолкнет море — Но буревестником она Зареет смело на просторе: На гордой мачте отдохнет, Иль на утесе сложит крылья И, час придет, опять вспорхнет Во мглу и бурю — без усилья… Да будет песнь его слышна! И те, что гордо с бурей бьются, Бойцы, чья мысль еще сильна, Ей отовсюду отзовутся…

<1875>

446

«Шумим, кричим, а толку мало…»

Шумим, кричим, а толку мало; Нам трудно спеться — ладу нет; Не стало в сердце идеала, Погас в душе призванья свет, И те, что гордо выходили Во всеоружии на бой, Доспехи бранные сложили И, словно сказочный герой, Колени мощные склонили У ног Далилы молодой. Ненужный меч — в грязи болотной, Ребята тешатся щитом, Шелом заброшен беззаботно, А сам боец наелся плотно И крепко спит позорным сном. Он спит, враги ползут незримо И с каждым мигом всё тесней Сдвигают мрак неумолимо… Так встарь проспали дети Рима Свободу родины своей!.. Где честь была — там биржа стала, Где страсть кипела — слышен храп, Толпа богов своих изгнала, На место Марса сел меняла, Венеру заменил Приап… Вакханка сделалась кокоткой, Кафе-шантаном стал Парнас… Мы нектар заменили водкой, И, словно стадо, мыслим кротко: «Когда же в хлев погонят нас?»

<1875>

447

«Какая жалкая судьба…»

Какая жалкая судьба, Свыкаясь с вечной нищетою, Оковы робкого раба Влачить, поникнув головою… Молчать, не думать, не любить, Скрывать души святые силы И малодушно хоронить Порывы страсти до могилы! Носить позор свой на челе, А в сердце бога уничтожить, Своим потомством на земле Число невольников умножить! И отдаваться без любви, И улыбаться равнодушно, Когда огонь кипит в крови, Когда кругом так душно, душно. Из царства тьмы скорее вон! Скорей, — не то душа устанет. Стряхни ее позорный сон — Пусть божий гром над нею грянет. Пусть тучи носятся кругом, Пусть шумный ливень клонит нивы, — Благословляй весенний гром И просыпайся, раб ленивый. С открытым сердцем бури жди И, вместе с ревом непогоды, В твоей измученной груди Промчится вольный вихрь свободы!

<1875>

448

1852 г. (По прочтении книги В. Гюго «История одного преступления»)

На баррикадах мы стояли. Вдали сбирался грозный враг. Во мраке факелы сверкали И красным блеском озаряли Толпу оборванных бедняг. Носили дети нам патроны И к нам рвались на смертный бой; Стояли рядом наши жены, Рука с рукой, душа с душой. Ни слов, ни песен — только шепот; Но раздавался с площадей Полков драгунских грозный топот, Да барабанов гулкий рокот, Да пушек звон, да крик вождей. Солдаты строились рядами. А ночь сыра, темна была. Казалось, смерть уже над нами Во мраке туч под небесами Свой черный саван развила. Чу!.. Сумрак ночи прорезая, Раздался залп! — упал мой сын. И мать взяла ружье, рыдая… И первый выстрел посылая, Толпа запела как один. Свободы грозные молитвы Она, как знамя, подняла — И эта песнь, под звуки битвы, Нам сердце ненавистью жгла. В атаку смело враг кидался, Штыки звенели, кровь лилась… Но громче гимн наш раздавался И мы стояли не склонясь. Подняв высоко факел яркий, Республиканец прежних дней, Помолодев от битвы жаркой, Лицом к лицу с врагом под аркой Стоял в толпе своих детей. Один, другой уже убиты… Вон третий под штыком упал, Но равнодушно вождь маститый На смерть последнего послал. Подняв ружье, ребенок смелый Запел и кинулся вперед, И с баррикады опустелой За жертвой бросился народ. И бил врага. И вдруг, как знамя, Над этой битвой роковой Пожара бешеное пламя Взвилось высоко над землей. Прошли года. Народ суровый Устал бороться и страдать. Но скоро, скоро светоч новый Над ним подымется опять. И верю я в Париж свободный Затем, что в битвах роковых Обрызган кровью благородной Там каждый камень мостовых. И пусть тирану нет преграды — Чем ниже он народ склонит, Тем ярче факел баррикады Бойцов свободы озарит…

<1877>

449

«Он на цепи в глуши темницы…»

Он на цепи в глуши темницы. Толста решетка. Дверь крепка. Он видит только сквозь бойницы, Как в небе синем реют птицы — Плывут и рдеют облака… Звучат за каменной стеною Шаги безмолвных сторожей… Но у колодника порою Горит свободною враждою Огонь немеркнущих очей… Пускай он скован кандалами! Для смелой мысли нет цепей!.. Она парит за облаками Орла могучего вольней!.. Так духа мощными крылами, Назло богам еще смелей, К скалам прикованный цепями, Парил свободный Прометей.

<1879>

450

Поэту («О нет, не думай, что напрасно…»)

О нет, не думай, что напрасно Ты жил, работал и страдал… Твой голос пламенно и властно Недаром родине звучал. Железный стих, как плуг, глубоко Взрывал народные поля. Еще ростков не видит око, Пока черна еще земля. Но крепнут озими упорно, Настанет поздняя весна, И в этой почве благотворно Твои воскреснут семена. Родимый край молчит, чуть дышит. Но пусть твой стих ему звучит: Придет пора — народ услышит И скорбь твою благословит!

<1880>

451

Франции (Тардье)

Пусть льется кровь. Пускай сверкают Над ней немецкие штыки, Пусть в грозных битвах погибают Ее отважные полки. Враг не возьмет ее святыню; Проснется вольная страна, И снова старую богиню На светлый трон взведет она… На громкий зов, на клич народа Придет великая опять, Ей имя славное — свобода, Источник силы — счастья мать!.. Без бонапартовского трона Воскреснет слава прежних дней, Республиканские знамена Победный путь укажут ей. Тяжка заслуженная кара, Но и спасительна она… Шуми же, бешенство пожара, Злодействуй, подлая война!..

<1880>

452

Родной край

Засыпанный глубокими снегами, Как труп в земле, молчит мой край родной… Стоит река, окованная льдами, И дремлет лес под шапкой снеговой. В дыму лачуг, спасаясь от мороза, Заснул народ. Как туча ходит сон. Бессилен ум. Не расцветает греза. Запеть — кому?.. Тут песня тот же стон! Я уходил в край солнца и свободы, В край ярких роз и говорливых вод. Не зная сна, на празднике природы Там весело волнуется народ, И жизнь кипит. Под сводами руины, Как будто бы забывшими упасть, По вечерам рокочут мандолины, И песнь звучит, и вспыхивает страсть… Но там меня отчаянье томило: Мне чудился далекий и глухой Холодный край, раскинутый уныло В оковах льда, под шапкой снеговой… На празднике пленительного юга Мне виделась далекая страна, Забытых сел — убогая лачуга, Густых лесов — угрюмая сосна. Как богатырь, забытый небесами, К полярным льдам волшебницей зимой Прикованный железными цепями, Давным-давно ты дремлешь, край родной, И я всё жду — с живительной весною Проснешься ты, колодник-великан, Очнется Русь, как бешеной грозою Разбуженный могучий океан. Из-под снегов сыны былого веча Подымутся дружинами на бой, И дрогнет тьма. Начнется злая сеча; Волшебных чар не станет над землей; В родном краю не знавший лучшей доли, Безграмотен, лицом и нравом дик, Голодный раб, стонавший лишь от боли, Воскреснешь ты, свободен и велик. Пускай кругом царит еще могучий Тяжелый мрак, грядущее тая; Мне чудится порою из-за тучи Сверкнувшая огнистая струя… Я вас пою, таинственные силы, Пою весну и солнце лучших дней… Откроются забытые могилы; Воскреснет жизнь на родине моей… Проснется жизнь с весенними громами И царство тьмы рассеет навсегда. Чу!.. слышите, под старыми снегами Уже бежит и точит их вода… Мороз кует в последний раз природу, Беснуется, почуявши тепло… Кто раньше встал — тот громко пой свободу, Чтоб дрогнуло ликующее зло!..