Стихотворения
вернуться

Немирович-Данченко Василий Иванович
Шрифт:

<1901>

461

Из поэмы «Недавнее»

Замолкло всё в краю печальном. О рабской доле мужика Еще поют в изгнаньи дальном И в душном мраке рудника. Народ, как вол в ярме тяжелом, Из леса в поле, с поля в степь В поту влачит еще монголом Навеки скованную цепь; Напрасно ищет в лютой сече, В бегах и воли, и земли… Увы, залито кровью вече, Разбитый колокол в пыли. Тот, в ком жива еще свобода, Идет в неведомый простор, Где смерть грозит, мертва природа У ледяных морей и гор. Под грохот бури, чаек крики И треск ломающихся льдин, Там снова Новгород Великий — Cебе слуга и господин. Среди чужой, враждебной шири Запрета нет душе родной, — И в глубь таинственной Сибири Бегут неведомой тропой… И у немотствующей чуди, У странных обликом татар Вольней нести могучей груди Былой свободы вещий дар. А позади в порыве злобном Звучат среди родных полей: Смех палача на месте лобном Да из застенка свист плетей. Как будто каторжник клейменый, Святая Русь самой судьбой К могиле улицей зеленой Идет, гонимая сквозь строй… И вот…когда не стало мочи, Казалося — спасенья нет, Раздалось вдруг во мраке ночи: «Молись, народ, — да будет свет!» В глушь позабытого острога, Светлы, обильны, горячи, Рвались посланниками бога Свободы дивные лучи. Родной земли открылось лоно… О жизнь, о счастье юных лет! И пали стены Ерихона Под этот клич: «Да будет свет!» Да будет свет, любовь, свобода, Добро и правда на Руси… Заря весенняя народа, Вернись и вновь нас воскреси! Ты видишь: сумерки нависли, Мороз грозится на полях… Слабеет песня… тускнут мысли… Тоска — в душе и в сердце — страх… Но тот, кто жил в святые годы И созерцал их божество, — Тот не поверит в смерть свободы И мрака злое торжество. Пусть гаснет день, пусть неизменный Идет кошмар забытых лет, — Мы помним голос вдохновенный: «Проснись, народ, да будет свет!» Пилат пусть руки моет снова, Распнут свободу наконец — Она опять под это слово Воскреснет в тысячах сердец.

<1901>

462

«Под красным знаменем несли сосновый гроб…»

Под красным знаменем несли сосновый гроб, Простой, как прост был тот, кто в нем заснул навеки! Вот крышку подняли: прострелен бледный лоб, За ухом смыта кровь, — такой пролились реки! Но странными казалися застывшие черты, Спокойные уста… Ни ужаса, ни боли! На всем неясный свет суровой красоты, В нахмуренных бровях печать железной воли. Когда-то отнятый нуждою у полей, Он в чуждом городе как вол работал годы. В поту рождалася под яркий блеск огней, Под грохот молота святая мысль свободы. Чем мог бы послужить родному горю слез Он, знавший хорошо тоску рабочей муки? Он жизнью лишь владёл и в дар ее принес, Он руки лишь имел и — отдал эти руки! Он был простой солдат в святейшей из дружин, Но встаньте все перед таким солдатом! Измученный боец, безмолвный гражданин, Чего он ждал в бою с всесильным супостатом? Он знал, что не ему вкусить от райских благ, Что, отдавая жизнь с восторгом и любовью, Пока еще стоит его палач и враг, Он ниву для других поит своею кровью. И даже уцелев в победах первых дней, Безграмотный, суровый и свободный, Вернется он опять в слепящий блеск огней, Под грохот молота, на труд свой безотходный.

<1906>

463

«Как пробудившиеся воды…»

Как пробудившиеся воды Шумят, кипят, ломая лед, — На праздник света и свободы Идет народ! Какое счастье, жизнь какая! Гремит набат: вставай, боец! Смотри: уходит темень злая, — Вражде конец! Напоследях в разгуле диком Нагайкой тешится казак, Он на твоем пути великом — Слепой червяк. Палач рычит, как пес голодный, Глотая злобно яд слюны… Не омрачит народ свободный Своей весны… Пускай клянет его с амвона Монах под митрой золотой, — Его, как пыль с Христова трона, Снесет волной… Солдат, облитый братской кровью, — В нем всё же сердце мужика; К нему протянута с любовью Моя рука. В тебе жила чужая злоба, — Но близок час — прозреешь ты… Ведь и на кладбище из гроба Растут цветы! Страны родимой исполины, Одною дружною семьей Пойдут народные дружины На общий бой. В счастливый день помянем честью Всех, кто когда-то был разбит… Народ своей победы местью Не омрачит! В прощеный день — открой объятья, Каких еще нам ждать чудес! Вчера враги — сегодня братья! Христос воскрес! Равны и люди и народы; Поляк, и русский, и еврей — Вы рек сомкнувшиеся воды Среди морей! У вас — одно и то же знамя, Один девиз, один завет… Всеочищающее пламя — И жизнь, и свет. Бушуй же, вихрь народной воли, Еще стихийней и грозней, — Не страшны родовые боли Прекрасных дней… Победа не дается даром, В ней мука, радость, страх и кровь, Она готовит нам пожаром Родную новь… Когда зерном нальются нивы — Святилища могильных плит Работник вольный и счастливый Благословит.

1905 или 1906

464

Книга

Ружье на гвоздь, мечи долой! Друзья, пришла пора иная: Проложат нам широкий путь Теперь перо и мысль живая. На страже бодрствуя давно, Сожгли мы пороху немало; В борьбе окреп народный дух И наше сердце возмужало. Стяжали в битвах роковых Знамен изорванную груду, Но нива знания пуста И мрак глухой царит повсюду. Позорно связан мощный ум, И мысли словно в клетках птицы, И только книга озарит Его душевные темницы. Еще висят на них замки, Вороты заперты сурово, Но рухнут вдребезги они Под молотом живого слова. Спешите, дорог каждый час! Свернул ты шею злому игу, Скорей на школьную скамью За воскрешающую книгу. Иные битвы ждут тебя: Учись, не складывая руки, И знамя светлое науки В победный день благословят Твои ликующие внуки… Пришла весна! Да будет свет! Гремят проснувшиеся воды: «Как без свободы счастья нет, Так и без знанья нет свободы».

<1880>, <1921>

600

«Ты любила его всей душою…»

Ты любила его всей душою, Ты всё счастье ему отдала, Как цветок ароматный весною Для него одного расцвела. Словно срезанный колос ты пала Под его беспощадным серпом, И его, погибая, ласкала, Умирая, молилась о нем. Он не думал о том, сколько муки, Сколько горя в душе у тебя, И, наскучив тобою, разлуки Он искал, никогда не любя. Ты молила его, умирая: «О, приди, повидайся со мной!» Но, другую безумно лаская, Он смеялся тогда над тобой. И могила твоя одинока… Он молиться над ней не придет… В полдень яркое солнце высоко Над крестом твоим белым плывет. Только ветер роняет, как слезы, Над тобою росинки порой. Загубили былинку морозы, Захирел ты, цветок полевой… Серый камень лежит над тобою, Словно сторож могилы твоей, О, зачем ты не встанешь весною С первой травкою вольных полей! Для чего ты жила и любила? В чьей душе ты оставила след? Но тиха, безответна могила… Этим жалобам отзыва нет!..

<1882> [1]

ЗА ЧТО?

(Посвящается г. Суслову и ему подобным)
Над чем ваш дикий смех, слепое осужденье И злая ненависть? Как будто в вражий стан Попали мы сюда на казнь и поношенье… О, если б летопись кровавую армян Могли бы вы узнать!.. И славны и могучи Когда-то были мы. На рубежах родных Дружины смелые сбиралися, как тучи В громах и молниях, на стражу прав святых… В Армении цвела великая свобода, Благословенный труд счастливых деревень, В руинах царственных погибшего народа — Вам не понять его тоскующую тень. У наших алтарей не ваши ли молитвы? Не тот же ли у нас животворящий крест? Мы вместе с вами шли в огонь священной битвы За общую судьбу одних и тех же мест. Да, правда, мало нас! И меньше с каждым годом Становится армян… Осмеивайте их! Но ведь вы тешитесь над жертвенным народом, Распятым, как Христос, на рубежах своих. Мы на Голгофу шли с восторженной любовью, И в темные века боролись мы одни. Могли бы напоить мы ад своею кровью И погасить его багровые огни. А унижения мучительного плена? А пытки, а позор, а горе и боязнь? О, нас спасли бы всех предательство, измена, Но мы — мы выбрали апостольскую казнь. Надгробный слышен плач над братской и великой Могилою армян и погребальный звон… Стыдитесь! Жалок смех вражды и злобы дикой В благоговейный час народных похорон.

1

Песни и романсы русских поэтов.

Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Е. Гусева.

Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.

М.-Л., «Советский писатель», 1965

OCR Бычков М. Н. mailto: bmn@lib.ru

1916 г.

«Русские писатели об Армении», стр. 89–90.

НА БЕРЕГУ ЕВФРАТА

Мой старый дом стоял на берегу Евфрата… Смоковницы над ним раскинулись шатром, У моего окна румяная граната Вся в девичьих устах. И алых роз дождем Осыпана земля… К воде спускалось поле. Я тонкорунных коз пасла… По вечерам Любила я свирель тоскующего брата И птиц, слетавшихся к смолкающим садам, — Наш белый дом стоял на берегу Евфрата…
* * *
Наш милый дом стоял на берегу Евфрата… Я помню: мать, окончив знойный день, Певала часто нам в прощальный час заката О тихих радостях смиренных деревень, О старине седой, о витязях свободных, Державших меч святой в защиту прав народных, Ученых иноках в тени монастырей, О праведных царях, хранивших нас когда-то От козней и обид чужих и злых людей. Мой чудный сад стоял на берегу Евфрата…