– Дуни-и-а-а! Ай ла-а-в ю-у, – заканючил агент Билл.

Положив словарь на траву, он прижал руки к сердцу, но заметил Евсея, решившего наведаться на поляну по поводу консилиума о тарелке, которую надежно заныкал в свинарнике под метровым слоем удобрений.

«Ишь, лаить хочет!» – подумал пастух, проходя мимо и делая вид, что видит их в первый раз.

Вспомнив что-то свое, выстраданное, Билл нагнулся, но словаря на месте уже не было, а Евсей, как ему показалось, чего-то листал.

«Если бы этому пиплу за воровство отрубали бы по пальцу, то уже через неделю пришлось бы рубить протезы», – язвительно подумал агент Билл.

«Эхе-хе… Спивается народ мериканский, – разглядывал любопытный пастух непонятный текст. – Вон какими каракулями пишут…»

«Это что за семечки неочищенные?» – озадачился дед Пашка, лицезрея подходящих к церкви негров.

– Здогово! Шантгапа зулусская! – вежливо поздоровался он.

Джек полистал словарь, в который вцепился до посинения пальцев, когда мимо проходил Евсей, но перевода не нашел.

«Наверное, на китайском», – подумал он и сел рядом с дедом, положив под себя книгу.

– Вука-вука! Йохимба! – выложил дедок весь свой запас иностранных слов.

С квартирантами он общался, в основном, на русском, помогая себе жестами.

– Млеко, яйка, кушать! – усаживаясь на паперти, объяснил старикану Билл, используя словарный запас окруженных под Сталинградом немецко-фашистских захватчиков.

– Яйки-и?! – задумался дед Пашка, исполнив мысленно частушку про баню, яйки и дядю Ваню… – Вот, семечек возьмите, – щедро отсыпал по горсти в широкие негритянские ладони.

«Такими лапищами только «дездемонов» душить…» – на всякий случай чуток отодвинулся от двух «отеллов».

Сердобольные бабушки, к зависти «безрукого», от всего сердца подавали прочерневшим от солнца «нищим».

Агенты от пуза натрескались яичек, огурцов и булочек с маком и собирались уже прилечь вздремнуть после практически бессонной ночи, как вдруг увидели бредущего в их сторону слепого, в пузырившихся на коленях трико, в драном пиджаке, в черных круглых очках, палочкой выстукивающего себе дорогу.

«Ну-у, блин, конкуренция! – совсем спекся «безрукий». – Даже на поллитру не наберешь…»

Слепой не спеша подошел к деду Пашке, откашлялся и произнес, повернув голову в сторону агентов:

– Пьюст сегда бьюдет солнце-е! – и замер, ожидая ответа.

Агенты растерялись. Очень уж неожиданным было появление связного. Босс проигрывал и такой вариант, если они долго не выйдут на связь.

– Пусть усегда будет небо-о! – зло выкрикнул дед Пашка, внеся сомнения в махровую шпионскую душу. – Семечки станешь брать или песни петь? Небо-то никуда не денется, а товар могут гасхватать…

– Насьип графьинчик, – совсем очумел шпион, отвлек-шись от негров, а те, опомнившись, на два голоса напевно заверещали:

– Пьюст седа-а бьюдет небо-о, – а заинтересовавшийся Филимон подыграл им на гармони.

– Чьего мьелких нас ипал? – возмутился слепой шпион, принимая от деда Пашки пакетик семечек и чувствуя, как дымится у него крыша…

– Ипа-а-л! Яки есть, тех и наипал! – резонно ответил продавец.

«Ху есть ху? – ломал голову церэушник, снимая очки и внимательно вглядываясь в лица. – Мне сказали – двое молодых черных, а не один старый и белый, точнее, серый… – опомнившись, чтобы не портить имидж, нацепил на нос очки. –Откуда же старикан узнал пароль?» – вслушивался, как негры под аккомпанемент гармониста в десятый раз пропели парольный куплет.

Джек даже встал и сплясал под «Пусть всегда будет солнце», заработав от благодарных зрителей целый поток мелочи.

Но расчувствовавшийся дедок, покинув торговую точку и думая, что хрен он уступит молодым, взял у Филимона гармонь и, приплясывая, сбацал:

– Эх матъ-пегематъ, солнце будем вынимать… Эх, ек-ковалек, доставайте губелек… – довольный, уселся на свое рабочее место, радуясь, что уделал этих чертей… «А то ма-а-ма, ма-а-ма… – дегевня неумытая…»

Лузгая семечки, «слепой» сказал «безрукому»:

– А ты чего не сыграешь?..

«Вычислили…» – онемел «безрукий», натягивая козырек на лицо.

– Давай лучше я, – взял свою гармонь Филимон. – Эх ять, переять, – отплясывал он, – небу будем наливать… ать, ать, ать, ать, наша мама хочет спать…

Крыша у «слепого» пылала, как реактивный двигатель в момент подъема на орбиту ракеты.

«В Италии все пути ведут в Рим, а в России – к храму! – думал дон Чезаре, осторожно выглядывая из-под козырька бейсболки и прикрывая фуфайкой руку. – Мне легче русским прикинуться, у меня дед в России жил… А этих за версту видать, как ни маскируются… «Пьюст сегда бьюдет ньебо-о…» Тьфу! Джеймсы Бонды… Как сказал бы мой грэндфаза: «Мать их в калошу!.. Или в… бревно!..» – устав побираться, рассуждал дон Чезаре. – А гармонь у «знака умножения» явно не та…