— Это не я, — холодея, проговорил он.

— А кто же?

Леве нечего было ответить, и он склонился над своей тетрадью, почти лег на нее. Его выгнутая спина, приподнятые лопатки, втянутая в плечи голова — все взывало к матери: «Не тронь меня, не тронь!»

«Неужели он так труслив?.. Или я жестока?» — с болью подумала Инна Васильевна, глядя на его спину. Она слегка коснулась плеча сына и, когда он обернулся, сдержанно сказала:

— Я вижу, ты мой труд ставишь ни во что…

Она запнулась, и Лева воспользовался паузой, чтобы предложить:

— Знаешь что, мама: я сам постираю эту занавеску.

— Он постирает!.. Ты так постираешь, что выбросить придется. Делай свои уроки.

— Хорошо, мама, — согласился он и вздохнул с облегчением — понял, что наказания не будет.

Уже стоя в дверях, Инна Васильевна сказала:

— Уроки делай скорее, сегодня ты мне поможешь — буду стирать.

Она ушла, и Лева слышал, как щелкнул замок в дверях. Он улыбнулся: мать, как всегда, забыла, что вторая дверь из этой комнаты, открывавшаяся в общий коридор, заперта лишь изнутри на задвижку. Лева тут же подошел к этой двери, отодвинул задвижку и, удостоверившись, что его не лишили свободы, возвратился к столу. Он пробежал страничку про пунические войны и отодвинул учебник. Все эти далекие события тонули в кромешной мгле, а рядом, сияя никелем и лаком, стоял велосипед, и он не променяет его даже на сотню древних катапульт. Жаль, что никто из приятелей еще не видел велосипеда!

На цыпочках, чтобы из кухни не услышала мать, Лева вышел в коридор, оттуда во двор. У водопроводной колонки набирал воду его соученик Николай Самохин. Как хотелось Леве тут же ошеломить его своей великой новостью. Но он вовремя вспомнил о дурной привычке Коли молчать, когда надо громко радоваться. Поэтому он начал разговор издалека:

— Ты умеешь кататься на велосипеде? — спросил он, подходя к колонке.

Николай помотал головой.

— Пора научиться… Надо будет попросить Гвидона, чтобы показал, как садиться на машину.

— Проси. — Николай поддел наполненные ведра коромыслом. — Я еще уроков не делал. А ты уже со всеми управился?

— Историю только что выучил.

— Самое легкое — история. Ты бы с алгебры начинал или с английского.

— А у нас сегодня стирка, — торопливо сообщил Лева, видя, что Николай собирается идти, — так что мне придется из дому исчезнуть, чтобы не мешала мать. Когда я дома, она всегда: «Лева, воды принеси, — произнес он каким-то пискливым голосом, очевидно, полагая, что воспроизводит голос Инны Васильевны, — Лева, вылей лохань… Лева, подбрось угля в плиту!» — совсем заниматься не дает.

— Так ты бы помог ей.

— Помогал бы, да очень уж она у меня несознательная, — с искренней печалью вздохнул Лева, — она всегда затевает стирку, когда погода самая лучшая и хочется гулять…

— Коля, Ко-ля! — раздался в это время старческий голос из открытого окна. — Неси же воду!

Николай схватил коромысло, поднял на нем ведра на плечо и понес их к дому.

— А мне велосипед купили, — не вытерпел Лева.

— Ну так что? — отозвался Николай с таким безразличием, словно речь шла о новом карандаше. Не оглядываясь на отставшего от него Леву, он удалялся со своей ношей.

«А то, что теперь я буду кататься, а ты нет», — хотелось крикнуть Леве. Но он подавил этот порыв, догнал товарища:

— Приходи, посмотришь.

— Некогда, уроки делать надо.

— Приходи, будем вместе заниматься. Я не понял последней теоремы.

Николай молчал.

— Так придешь? — не унимался Лева, шагая рядом с товарищем.

— Помогал же я тебе в прошлый раз, а ты все равно плохо ответил. Я люблю заниматься в одиночку — меньше времени уходит.

Лева притворился, что не понял отказа, повторил:

— Так придешь?.. Заодно инструменты прихвати, у нас замок испортился.

Это было самое верное средство завлечь Николая, и оно подействовало.

— Хорошо, приду, — обещал Николай. — Замок внутренний или висячий?

— Кажется, — невпопад ответил Лева, который уже снова думал о велосипеде.

Дверь, через которую Лева выскользнул из комнаты, оказалась запертой, и волей-неволей приходилось возвращаться через кухню, где хлопотала мать. А встречаться теперь с нею с глазу на глаз — ой как не хотелось! И Лева стал прогуливаться перед домом, поджидая Николая. Минут через двадцать тот появился. В руках он нес несколько тетрадей и молоток. Из карманов брюк торчала головка плоскогубцев, жало отвертки, какая-то скоба.

— Ты все еще здесь? — удивился Николай.

— Пойдем уж вместе, а то мать еще вообразит…