Куликовскую битву почитали и среди демократически настроенной части российского общества XIX в. Для многих Куликовская битва являлась примером освободительной борьбы против угнетения. В.О. Ключевский пишет о моральном значении битвы:

«Народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался наконец с духом, встал на поработителей и не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарских полчищ в открытой степи и там повалился на врагов несокрушимой стеной, похоронив их под своими многотысячными костями».

К теме битвы обращаются русские художники рубежа XIX — XX вв. А.Н. Новоскольцев пишет картину «Преподобный Сергий благословляет Дмитрия на борьбу с Мамаем», В.М. Васнецов — «Пересвети Ослябя», «Поединок Пересвета с Челубеем». А.А. Блок создает стихотворный цикл «На поле Куликовом» (1908). Цикл не только о славном прошлом, но провидение кровавого будущего России:

Большевики, пришедшие к власти в 1917 г., никаких симпатий к памяти о Куликовской битве не испытывали. В этой памяти, на их взгляд, сочеталось религиозное мракобесие, прославление самодержавия и великодержавный русский национализм. Соответственно относились и к памятникам — Троице-Сергиева лавра была закрыта, гробница с мощами святого Сергия и гробница Дмитрия Донского в Архангельском соборе в Кремле вскрыты для досмотра, в церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове, месте почитания могил Пересвета и Осляби, разместили станки завода «Динамо*. На I Всероссийской конференции историков-марксистов (январь 1929 г.) запретили употреблять выражение русская история. Глава историков-марксистов М.Н. Покровский тогда объявил: «Самое название "русская история" насыщено великодержавным шовинизмом... Термин "русская история" есть контрреволюционный термин».

В 1934 г. «школу Покровского» официально осудили, после чего было восстановлено изучение истории «старой России». Смягчилось и отношение к Куликовской битве. После нападения Гитлера на СССР Сталин решительно повернулся в сторону русского патриотизма. Тогда, принимая парад на Красной площади 7 ноября 1941 г., он произнес знаменитую речь, где были слова: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» [104] Дмитрий Донской и с ним Куликовская битва вновь обрели статус государственного мифа.

Последствия не замедлили себя ждать. Ю. А. Шапорин получает в 1941 г. Сталинскую премию за кантату «На поле Куликовом» (1939), СП. Бородина награждают в 1942 г. Сталинской премией за роман «Дмитрий Донской» (1941), М.И. Авилову в 1946 г. дают Сталинскую премию за картину «Поединок Пересвета с Челубеем» (1943). К сожалению, не был отмечен наградой Ф.П. Челунин, создавший замечательную палехскую миниатюру под тем же названием (1945). В последующие десятилетия появляются многочисленные картины на тему Куликовской битвы. Среди них выделяются работы А.П. Бубнова, И.С. Глазунова, Е.И. Данилевского, П.Д. Корина, В.П. Криворучко, Ю.П. Кугача, А.И. Плотнова, С.Н. Присекина, Ю.М. Ракши, М.И. Самсонова. Публикуются романы Ю.М. Лощица «Дмитрий Донской» (1980), Ф.Ф. Шахмагонова «Ликуя и скорбя» (1980), Д. Баташова «Отречение» (1990). О Куликовской битве пишут поэты — С.В. Викулов, Н.К. Старшинов, священник В. Сидоров, В.В. Сорокин и многие другие.

600-летие Куликовской битвы пышно отметили в Советском Союзе в 1980 г. Откликнулась на юбилей и Русская Православная Церковь — в 1988 г. (спустя 600 лет после смерти) князь Дмитрий Иванович был причислен к лику святых. Казалось, примирение советской идеологии и русского религиозно-национального мифа состоялось. Но была в этом примирении односторонность, заквашенная на старых марксистских дрожжах. Замалчивалось влияние церкви как объединяющего начала, сплотившего в одно целое рати враждовавших княжеств и отдавшей их на день битвы во власть недавнего обидчика московского князя.

Преуменьшалась решающая роль прекрасно вооруженных и обученных конных дружин — тех самых феодалов из курсов истории. На первое место выводилось народное — «крестьянское» — ополчение хотя на самом деле пешее ополчение состояло не из крестьян в лаптях и с дрекольем, а из одетых в кольчуги горожан, сильных дисциплиной и взаимной спайкой. Историки здесь ни при чем, речь идет об официальной трактовке мифа. Советские историки и филологи добросовестно изучили все связанное с Куликовской битвой, и их работы имеют тот знак качества, который во многом был утрачен в десятилетие, последовавшее за распадом СССР.

«Разоблачение» подвига Куликовской битвы. После распада СССР среди российских гуманитариев в той или иной мере возродилось традиционное в России деление на западников-евроцентристов и почвенников-традиционалистов. Первые считают, что для человечества есть только один путь исторического развития, соответствующий вектору развития западной цивилизации; вторые — сторонники многовариантных путей развития цивилизаций, принимающие их разнообразие и признающие существование независимой русской цивилизации. Учёные-западники к большей части российской истории относятся с неодобрением, видя в ней постоянные отклонения от своего образца. Куликовскую битву они воспринимают скептически, считая её мифом, раздутым почти из ничего — из помощи верного вассала (Дмитрия Донского) своему сюзерену (Тохтамышу) в наказании бунтовщика (Мамая). Наиболее откровенно эту точку зрения выражает Ю.Н. Афанасьев. Он пишет: