Вдруг Наташа бросилась к нему, крепко-крепко обняла.

— Т-ты, Наташа? — осторожно отодвинувшись от девушки, спросил Паксяськин.

— Конечно же я, Петруша, неужели не видишь? Думаешь, сон это? — мягким, ласковым голосом нашептывает Наташа. — Не сон, Петруша, не сон. Это на самом деле я. Ой, как истосковалась-извелась я по тебе, любимый! Всю свою душу истерзала за это время. Сколько мучений перенесла, думая о тебе. Все матери боялась, старалась не обидеть ее, делала так, как она хотела. Письма твои перечитывала без конца, Петруша. Думала все, как мне быть. Вот… приехала к тебе, с работы уволилась…

Рассказывает Наташа, сама же чувствует, что с прохладцей выслушивает бывший жених ее слова. Испуганно спросила:

— Говорю вот, а у тебя, наверное, и жена здесь есть?

— Не ошиблась, Наташа, я… женился, — Паксяськин уставился на девушку, не сводя глаз, смотрит ей в лицо, как бы пытаясь заглянуть Вечкаевой в душу и увидеть, что происходит там и вместе с тем высказать и свою обиду за все случившееся между ними. — Позавчера справили нашу свадьбу.

— Смеешься? — остолбенела девушка, глаза расширились, голос на крик сорвался. — Не верю!!!

— Обмана тут нет никакого, Наташа, не дождался я тебя.

— Как же ты мог жениться?! И куда деться теперь мне? Что со мной будет?

Девушка наконец-то поняла, что с ней не шутят, разрыдалась.

— Доигра-а-лась, — понемногу перестала всхлипывать. — Все ждала, сам приедешь в Москву. Вот, кончились все мои ожидания, потеряла я тебя, Петруша.

— Жизнь сама расставила все по местам. Выходит, она и виновата, не мучай себя, — Петр старался хоть чем-то облегчить душу Наташи. — Смотришь, и ты другого парня встретишь… Наподобие Владислава. Москвича. Что тебе скажу: видно, не я был твоей второй половинкой. Не приладились мы, не срослись крепко-накрепко.

— Кто жена твоя?

— Из нашего села. В школе работает. Учительница.

— Глянуть бы на нее. Покажешь? — попросила Наташа и сразу отказалась от этих мыслей. — Не нужно. Не хочу видеть ее. И так сердце стонет. — Есть время? Отвезешь на железнодорожную станцию?! Сейчас же уеду…

Паксяськин показал на машину, чем дал понять: он согласен.

Едет Петр Иванович по дороге, около которой, словно в строю, стоят электрические столбы. Почему-то кажется ему: остаются сзади не эти столбы — годы, прожитые им.

Сказал бы кто-нибудь Петру Ивановичу в то время, когда после учебы приехал в родное Лашмино, что так переменится жизнь в нашей стране — ни за что бы не поверил, возможно, даже сумасшедшим назвал бы собеседника. И вот за короткое время разрушена в целом социалистическая система. Повсюду налажен свободный труд при рыночных отношениях, жизненные устои, которых требует рынок. Как можешь — так выживай, устраивай свою жизнь. Как раньше, никто за тебя не беспокоится, ни у кого душа не болит о твоем благополучии. Сам себе ты хозяин, самому себе предоставлен, сам и ищи пути-дороги выживания. Нет за тобой присмотра: канула в Лету единственная руководящая и направляющая сила — партия, словно в тар-тарары куда-то провалились и смыло огромной волной обкомы, райкомы, райисполкомы. Демократия, свобода…

С экранов телевизоров, по радио ежедневно всегда одни и те же люди до хрипоты в горле кричали о ненужности колхозов, о превращении колхозников в фермеры, о труде, подобном фермерскому в зарубежных странах. Уверяли, что только фермер увеличит достаток сельских жителей, оздоровит в целом экономику страны. Путем подобной работы можно будет получать столько сельскохозяйственной продукции, что девать ее некуда будет.

Когда Паксяськину приходилось ездить в райцентр, он с содроганием в сердце смотрел на остовы рухнувших ферм, через разбитые окна которых только ветер свистел, видел разбросанные повсюду, непригодные для работы трактора, комбайны… Иногда думал: «Не Мамай ли со своим войском прошел здесь?»

И еще большая уверенность приходила в том, что правильно проявил твердость характера: не только сохранил общее хозяйство, помог понять и односельчанам, что только чувствуя себя подлинными хозяевами и работая совместно, можно быть по-настоящему сильными.

Кредиты, взятые «Сятко» пять лет тому назад, возвращены полностью. Прибыли хозяйство получает и от зерновых, и от животноводства. Казну помогают пополнять и вальцовая мельница, и колбасный мини-заводик, и цеха по производству сгущенки, зеленого горошка. О кооперативе добрая слава идет далеко за пределами района. Иногда за опытом даже делегации приезжают сюда, расспрашивают-смотрят, как все это налаживалось-устанавливалось…

Внезапно, неподалеку от развилки, идущая впереди легковая автомашина неожиданно развернулась поперек дороги. Петр Иванович еле-еле успел нажать на педаль тормоза и остановить «уазик». Еще немного, и машины «поцеловали» бы друг друга.

Из серебристой «девятки» резво выскочили два парня: один повыше, худощавый, другой — коренастый, широкоплечий. Оба в темных очках. Паксяськин сразу узнал обоих: это те самые, «крышующие» молодчики, которые в прошлый приезд в Лашмино обещали охранять от любых «обидчиков». Тогда Петр Иванович не дрогнул, не уступил, думал, что сумел выпроводить незваных гостей ни с чем. Значит, не вышло…