Не надо думать, что Салли Хоулм так легко решилась на это убийство. Конечно, она колебалась, сомневалась, пугалась временами. Конечно, ей жаль было девочку, красивую, здоровую, ловкую, не подозревающую, какая жестокая и страшная участь ей предназначена. Но, взвесив все и поняв, что другого выхода просто не существует, она была вынуждена признать, что доктор прав.

Проблема выбора подходящей кандидатуры была решена Салли очень быстро: Анна! Девочка могла бы, наверное, гордиться этой честью, если бы о ней узнала. Внешне Анна вполне привлекательная, легко и уверенно двигается, хорошо танцует. Многие мальчики влюблены в нее. И, что заставило Салли принять окончательное решение, она нравилась Гилли.

После гибели Бродяги забросили спиритизм. Мальчики боялись, что первым, кто посетит их, будет он сам, получивший наконец ответ на свой вопрос: когда надо умирать. Теперь их занимало другое: репертуар. Лиам, Эдан и Гилли, вызывая понятное возмущение соседей по комнате, часами слушали записи рок-ансамблей, пытались найти свое направление. Постепенно намечалась программа: ее гвоздем должна стать песня «Отвращенье чрез наслажденье», отражающая наконец-то найденное направление нового ансамбля; главным блюзом будет полученная от дружественной рок-группы «Сын дерьма» песня «Разве это тепло?» философского содержания; «Маленькая лодочка» — бодрый танцевальный ритм, пусть его запоминают и напевают потом слушатели после концертов, но коронным номером должны пойти песни «Тарантул» и «Дикий козел», гремящие, полные темперамента и сексапила, вызывающие наркотический эффект, одним словом, сочетающие в себе все то, что привлекает современную ирландскую молодежь. Если, конечно, она не ударяется в политику.

Когда Шемас учился в школе, у него уже была борода. Он даже никаких усилий к этому не прилагал, росла и росла. Жиденькая, конечно. Но все ему завидовали. Его тогда называли «Распутин» и слушались как оракула. Он говорил по-английски почти без этого жуткого ирландского акцента, и над ним смеялись. А потом перестали смеяться, или он стал говорить как все? Лучше уж просто говорить по-ирландски, и чем лучше, тем лучше. Тогда, впрочем, было много парней, которые говорили вполне прилично. Может, он встретит их сегодня вечером? А может, и нет. Лучше бы нет, к чему ворошить прошлое? И похвастаться особенно нечем.

Наконец Шемас увидел Кэвина: он танцевал, высоко подняв руки и вертя головой. Эти телодвижения он, видимо, считал танцем. Какая-то девица, вся в черном, напоминающая английского полицейского в Белфасте, мерно покачивалась рядом с ним, игриво заглядывая ему в лицо и непрерывно жуя резинку. Да, Кэвину сейчас не до Плана-Б. Шемас стал пробираться к выходу, машинально отцепляя от своего свитера худые кулачки какой-то девчонки, которой захотелось потанцевать с учителем, чтобы было о чем рассказать потом в школе. Выйдя, он сел на маленький холмик недалеко от входа. Подошел какой-то парень из местных и молча сел рядом. Кажется, они были знакомы еще с прошлого года.

— Ты чего, Шемас, не заболел? — спросил парень, желая завязать разговор.

— Да нет вроде бы.

— А чего дрожишь?

Шемас смутился.

— Не знаю. Наверное, в зале очень душно, а тут ветер с озера дует.

— Вы завтра утром поедете?

— Да, завтра утром.

— На следующее лето приедешь?

— Не знаю. Это еще так не скоро. Я бы хотел, но мало ли что может случиться. Ты внутрь заходил?

В ответ парень как-то неопределенно пожал плечами.

— А по-моему, неплохо он играет, — продолжал Шемас.

— Кто?

— Который наверху сидит, специально приглашенный.

— Да я как-то не посмотрел…

Открылась дверь, и во двор вышел Михал со своей «возлюбленной». Оба растерянно озирались, пытаясь выбрать место для романтического уединения на свежем воздухе. В тумане резко зазвучала английская речь.

— Эй, Шемас, гляди, они по-английски говорят.

— А я так старался. — Он вздохнул. — Впрочем, девчонка и без ирландского его понимает. Эй, Михал!

— Это вы меня зовете?

— Нет, это не я. Но раз ты вышел сюда хвастаться своим шекспировским языком, расскажи уж нам, что тебе здесь надо.

— Ой, Шемус, ну сегодня же последний вечер, что вы прямо все время ко мне пристаете…

— Все вечера одинаковые, и каждый из них может оказаться последним. А я здесь, между прочим, на работе. В любое время суток. Понятно?

— А вы, кажется, мне хотели еще что-то рассказать.

— Без Кэвина не могу.

— Я пойду, найду его.

— Не стоит, он сейчас, кажется, занят.

— Не больше, чем я.

— Ладно, тогда идите назад в зал. Я тоже сейчас туда пойду.

Михал повернулся и вошел в дом. Девочка мелко семенила за ним.

— Видишь, — вздохнул Шемас, — еще хоть слушаются. На них управу найти, это прямо ужас. А в прошлом году, помнишь, приехала компания бритоголовых? Тоже, сказали, хотят языком заниматься. Я их прямо боялся. А под конец они мне стали угрожать, что бороду насильно сбреют. Я тогда от страха сам сбрил. Хотя, думаю, они бы не решились. Но я на всякий случай и в этом году без бороды приехал. Ладно, пойду в зал. Пока!