Вдруг музыка оборвалась. Салли испуганно опустила оружие и оглянулась по сторонам. Лиам вышел вперед.

— Друзья! — Он заметно волновался. — Спасибо вам! Спасибо вам всем! А теперь в заключение мы без перерыва споем для вас две песни: блюз «Разве это тепло?» и нашу программную песню «Отвращенье чрез наслажденье». Еще раз: большое вам всем спасибо!

Гилли лихо присел и заиграл первые такты какой-то народной песни, которую он слышал в тридцатые годы в Дублине на фестивале деревенских ансамблей. Правда, тогда слова были совсем другими:

Салли снова прицелилась. А может, лучше в висок? На лбу ведь останется шрам. Ну и что? Можно будет носить на этом месте какой-нибудь драгоценный камень, как это делают женщины в Индии. А потом они с Гилли будут венчаться где-нибудь в маленькой деревенской церкви. Пусть все будет очень скромно, так лучше.

Она стояла теперь совсем близко от сцены. Анна прыгала и вертелась прямо перед ней. Как все-таки она угловато двигается. Надо быть гораздо грациознее.

Кэвин опять посмотрел на Михала. Тот по-прежнему усиленно прыгал из стороны в сторону, но по его покрасневшим глазам и тяжелому дыханию было видно, что силы его на исходе. Компания каких-то взрослых парней довольно неприятного вида кружилась вокруг бедного Михала в каком-то страшном импровизированном хороводе. Он несколько раз пытался выйти из этого скачущего круга, но они со смехом опять толкали его в середину. Да, нашли себе забаву. Теперь Михалу не поздоровится. Может быть, помочь ему вырваться? Кэвин подошел и, разомкнув руки танцующих, закружился вместе с ними. В центре круга устало дергалось лицо Михала с налитыми кровью глазами.

Салли подняла пистолет. Она не промахнется. Пусть эта Анна скачет, как коза, бутылки на ветках раскачивались не меньше. Она нажала на курок…

Кэвин вдруг рванулся вперед и резким движением вытолкнул Михала из круга. Тот упал, увлекая за собой какую-то старуху, неизвестно откуда оказавшуюся рядом.

Лиам услышал выстрел и гневно посмотрел на Эдана, восседавшего за ударной установкой: нашел время для шумовых эффектов, это же блюз. Гилли и Анна даже не заметили ничего.

Михал поднялся первым и галантно предложил руку поверженной им даме.

— Извините меня, сударыня, — пролепетал он, увидев, сколько ей лет.

Она растерянно оглядывалась по сторонам, не понимая, что произошло.

Продолжая извиняться, Михал попятился и опять, незаметно для себя, оказался в середине того страшного хоровода. Его появление было встречено радостными криками, смехом, свистом.

— А мы уж подумали, ты от нас мотанул, — сказал один из них, приземистый, с длинными волосами, в кожаном пиджаке, надетом прямо на голое тело. «Неандерталец» — как мысленно назвал его стоящий в стороне Кэвин.

— Что вам от меня надо?!

Английский вопль жертвы был встречен злобным смехом.

— А может, нам нравится смотреть, как ты пляшешь? — «Неандерталец» подошел к Михалу и ткнул его пальцем под ребра. — Танцуй, давай, сука английская!

Михал выпрямился и обвел зал затравленным тупым взглядом. Зал был полон глаз, злых, издевающихся, насмешливых, готовых на все. Они не шутят. Он поднял ногу, топнул ею о пыльный пол, взмахнул руками…

— Во, во, веселей давай!

Кэвин отвернулся.

Старая карга, как мысленно назвал ее Михал, потерла ушибленную поясницу и вновь начала готовиться к подвигу. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что пистолет исчез. Она испуганно огляделась по сторонам. Вот, вот здесь она стояла. Внезапно Салли почувствовала, как кто-то крепко сжал ее локоть, и тихо вскрикнула. Это был Шамаш Макгрене.

— Почему вы еще не выстрелили? Шемас мне сказал, что остается только одна песня.

— Понимаете, доктор, — она смутилась, — я, кажется, потеряла пистолет.

— Что?! — прошипел он сквозь желтые крепкие зубы. — Куда вы его дели?

— Я уже приготовилась стрелять, но тут из толпы на меня упал какой-то юноша, он меня толкнул… И вот, когда я встала, пистолета у меня в руках уже не было.

— Думаете, этот парень его свистнул? Дура! Где точно вы были, когда это случилось?

— Как раз там, где вы сейчас стоите.

Он присел на корточки и начал шарить по полу руками. Она наблюдала за ним с чувством какого-то отвращения. Зачем она связалась с этим типом? Она подняла глаза и увидела Гилли. Он стоял у самого края сцены с гитарой в руках и пел что-то. Гилли… «Гилли», — прошептала она, но вдруг почувствовала, что его вид не вызывает в ней никакой любви. К чему все? Ей вдруг совсем не захотелось снова впрягаться в тяжелую телегу жизни.