– Нужно противоядие, - сказала женщина, слегка бледная глаза все еще светились красным, - когти и клыки ликанов смертельно ядовиты в полнолуние.

Габриэль легко поднял ее на руки, уже забыв о боли в ребрах. Почувствовал как между пальцами, касающимся ее спины течет кровь.

Габриэль занес Кристину к ней в номер и осторожно посадил на стул. Она стащила куртку и швырнула на пол. Спортивная белая футболка Крис пропиталась кровью, сквозь дырки виднелись глубокие раны от когтей оборотня. Она достала из кармана брюк сотовый и набрала чей-то номер.

– Ник, я там ликана завалила, внизу на парковке. Надо убрать. Чистильщиков здесь нет, а на труп кто-то наткнется. Я? В порядке, пару лишних шрамов, этим уже ничего не испортишь. Да, есть противоядие. Убери там, хорошо? Спасибо. Я твой должник. Что? Да иди ты.

Габриэль увидел, как она стащила через голову футболку и осталась в одном бюстгальтере.

– У меня в сумке есть противоядие, намажь мне спину, не то к утру сдохну. Давай, яд уже поступает в кровь. Через четверть часа начнется лихорадка.

Габриэль нашел маленький синий пузырек, потом набрал в стакан воды, оторвал нижнюю часть своей рубашки и налил немного жидкости. Наклонился к ее спине и судорожно вздохнул. Нежную кожу покрывали похожие следы от когтей, только давние, зажившие, они напоминали своеобразную розовую сетку.

– Засмотрелся? Давай прижги их, потом будешь думать о том, где и как они мне достались и насколько они меня украшают. Давай же.

Габриэль прижал своеобразный тампон к ранам и жидкость зашипела. Крис вздрогнула, но не издала ни звука. У него самого перехватило дыхание, когда он касался рваных ран и чувствовал, как она напряглась, сжалась, стиснула челюсти. Кристина перекинула волосы вперед и Габриэль увидел ожог на ее затылке, похож на клеймо. Словно след от мужской печатки. Он случайно коснулся дрогнувшей рукой ее кожи и вдруг увидел уже знакомое свечение под пальцами. Вспышка в голове…Он отбросил тряпку и теперь уже осторожно прикасался к ранам, свечение становилось все ярче, а раны затягивались на глазах. Кристина не шевелилась ее, словно парализовало в этот момент. Габриэль нежно, едва дотрагиваясь, повторял "рисунок" шрамов на ее бархатной коже и те светлели, исчезали, израненная плоть выравнивалась, приобретала одинаковый оттенок со здоровой кожей. Шрамы уже давно исчезли, а он по-прежнему не мог убрать руки. Кристина не отталкивала, она молчала, немного опустив голову. Между ними повис немой вопрос, который он не мог задать. Его ладони легли ей на плечи, и она снова вздрогнула, но уже не от боли. Потом тихо сказала:

– Мой муж был ликаном. Он любил заниматься сексом в полнолуние.

Наверное, если бы с него сейчас содрали кожу живьем, было бы не так больно. Непроизвольно сжал ее плечи сильнее. Из горла вырвалось рычание. Он понял. Это словно посмотреть на привычную картинку под другим углом и увидеть иное изображение. Его обдало жаром, загорелись все внутренности, из глубины гортани нарастал рев, обнажились клыки. Все эти шрамы на ее теле. Сукин сын, гребаный ублюдок, падаль…Он ее…О господи. Габриэлю казалось, что он задыхается.

– Не смей жалеть, - резко сказала Крис и повела плечами, сбрасывая его руки, но Габриэль сжал ее сильнее и рывком привлек к себе. Ожидал сопротивление, но Кристина просто напряглась всем телом, готовая вырваться в любую секунду, даже ударить, но он не боялся. Только что она сказала ему то, что наверняка никогда и никому не говорила и ей больно. Он чувствовал эту боль, не физическую, а там внутри нее, эту черную ауру безысходности, одиночества и отчаянья.

– Ты не обязана ничего говорить.

Кристина резко встала со стула:

– Я иду в душ. После меня ты, а то несет от тебя как от помойной ямы.

Габриэль слышал, как течет вода, как она что-то уронила и громко выругалась. А у него все еще тряслись руки. Он не мог вздохнуть. Не мог пошевелиться. Потом встал и пошел к ней, осторожно приоткрыл дверь в душевую, вырвался клубок пара. За полиэтиленовой шторкой никого не оказалось, Габриэль посмотрел вниз и заметил скрюченный силуэт – она сидела в углу, на кафельном полу, из-под шторы вытекала светло-розовая вода.

– Он заклеймил меня как вещь, как клеймят скот на бойне.

Габриэль закрыл глаза, чувствуя непреодолимую вибрацию гнева внутри. Сейчас он был способен на убийство. Нет он мог бы превратиться в маньяка и драть противника когтями, раскрошить на куски мяса…Если бы мог, он бы воскресил засранца и убивал его медленно отковыривая кусочки кожи с его тела, он бы кастрировал ублюдка без наркоза и заставил сожрать собственные яйца.

"- Насколько ей больно тебе и не снилось. У нее там внутри столько загноившихся ран, что одному дьяволу известно как она с ними живет.

Она страдает только потому, что не может достать его из ада, чтобы убить самой".

– Уходи, Габриэль, тебе не нужна вся эта грязь. Уходи. Ты не знаешь, какие демоны у меня внутри, не буди их, не надо. Пожалей нас обоих. Я…такая…такая…