— А ты не тугодумка, — сказала Мири, — так чего тогда притворяешься?

Бритта чуть не ахнула от обиды и смущения:

— Ничего я не притворяюсь… и вообще… я просто…

— Ты ведь и раньше умела читать, правда? — прошептала Мири.

Бритта вроде бы собиралась все отрицать, но потом передумала:

— Не хотела, чтобы Олана ставила меня всем в пример. Мне и так живется не сладко… в деревне.

— Прости, Бритта, я не…

Бритта кивнула:

— Знаю. Я слышала, как разговаривают с вами торговцы. Я вижу, как обращается с горянками Олана. Конечно, теперь ты будешь думать, что все жители равнины одинаковы. Но знаешь, Мири, мне они не нравятся. Совсем не нравятся.

На следующее утро Олана объясняла правила дипломатических переговоров, начав с «Обрисуйте проблему» и закончив «Добивайтесь взаимной договоренности», а затем быстро прошлась по длинному списку общих принципов дипломатии.

— «Говорите правду как можно более доступным языком, — зачитывала Олана из книги. Голос ее звучал необычно напряженно, словно ей было стыдно перечислять принципы, которым сама она не следовала. — Внимательно выслушивайте своих союзников и противников, чтобы знать их намерения. Лучшие решения не приходят с помощью силы. Признайте свои ошибки и объявите, как вы намерены их исправлять».

Мири передразнила Олану, поджав губы, и Бритта заулыбалась, прикрыв рот рукой.

— Ну а теперь вкратце займемся коммерцией, — сказала Олана, — чтобы вы не опозорились перед принцем.

Как только начался урок, Мири невольно спросила себя, неужели жители равнины действительно сообразительнее горцев. Она думала, что коммерция просто вычурное слово, обозначающее то, как они меняют линдер на товары, но Олана трещала без умолку о спросе и предложении, о рынке, торговле и прибыли. Казалось, будто наставница специально говорит сложно о простых вещах, чтобы девушки почувствовали себя глупыми. Во всяком случае, Мири надеялась, что это именно так.

Во время следующего перерыва она открыла книгу по коммерции, чтобы понять, сможет ли она в ней разобраться. Минут через пять у нее разболелась голова, и Мири захлопнула книжку. Наверное, голова устала от постоянных попыток освоить язык горы или, возможно, ей просто не хватает ума.

В окно она увидела, как Фрид швыряет снежки на дальность, а Эса смеется над тем, что сказала шестнадцатилетняя Тонна. Даже Кэтар покинула сегодня класс и, усевшись на ступени, подставила солнцу лицо. Снегу намело Мири по пояс. Пик зимы.

В эту пору шубки у кроликов самые густые, а это означает, что пришла пора их забивать. В середине зимы на столах появлялось рагу из свежего мяса, а из меха шили кому новую шапку, а кому варежки. Небольшой праздник. Мири ненавидела эту обязанность, но каждый год бралась за дело, жалея Марду, которая оплакивала смерть каждого живого существа. Интересно, решится ли в этом году Марда забить кроликов, или отец как-нибудь вечером позаботится обо всем?

Мири взглянула на нарисованный домик. Желание покинуть гору — все равно что отказ от родного отца, а она никогда бы на это не пошла. Но если бы у них появился этот домик, она могла бы не разлучаться с родными и в то же время путешествовать в новые края и узнавать много нового. Если она победит, то Марде больше не придется забивать кроликов, а после смывать кровь с рук в сугробе. Отец же никогда больше не будет разбавлять кашу водой, чтобы семья могла продержаться остаток зимы. Они будут сидеть в тени своего большого дома и потягивать сладкие напитки, любуясь цветами, а еще научатся играть на музыкальных инструментах, что в ходу у жителей равнин.

Редкие деревья и тусклые травы горы Эскель не шли ни в какое сравнение с садами равнин. Мири даже подумала: может, и правда у тех, кто живет на равнине, особый дар к выращиванию растений?

В класс вошел Нат и замер, увидев Мири.

— А я думал, все гуляют. Вот и пришел убирать.

— Здравствуй, Нат, — сказала Мири.

Он не ответил, даже не кивнул, и она невольно рассмеялась:

— Тебе тоже запрещают говорить без разрешения, как нам?

В ответ Нат улыбнулся, выпятив короткую бородку:

— Более или менее. Хотя не думаю, что она запрет меня в кладовку, если я поздороваюсь.

— Обещаю тебя не выдавать. А ты видел когда-нибудь этот дом, что на картине?

— Дом принцессы? Нет, не видел, хотя в Асленде много таких же домов, да и в других больших городах. Здесь нарисован красивый сад. Мой отец почти всю жизнь проработал садовником в похожем доме.

— Ты хочешь сказать, он весь день занимался садом?

— Да. Это была его профессия. А по вечерам он любил играть на дудочке. В выходные дни брал меня и мою сестру на рыбалку.

— Хм. — Мири попыталась представить, что там за жизнь на этой равнине, если рыбалка — развлечение на выходной, а не способ добыть еду. — У нас здесь мало садов.

Нат почесал седую бороду.

— Мало? Я бы сказал, ни одного.

Мири почувствовала, как у нее запылало лицо. Она попыталась найти слова, чтобы защитить свою гору, но тут Нат с улыбкой повернулся к окну и произнес:

— Хотя зачем они вам нужны, когда от вида горных вершин дух захватывает!

И Мири сразу решила, что Нат лучший из всех людей. Она расспросила его о садах и равнинах, услышала о фермерских угодьях, таких огромных, что нужен быстрый пони, если хочешь добраться из одного конца в другой до полудня, и о странных садах богачей, где полно растений, которыми только любуются, но не едят. Нат подсказал Мири названия нескольких видов цветов и деревьев, изображенных на картине.