Экзамен был трудный, но Олана умудрилась сделать его еще труднее, объявив, что результаты станут известны только на следующий день.

— Вам будет полезно поразмышлять до утра над своими успехами, — сказала Олана.

В спальне Мири слышала, как девушки испуганно перешептывались до глубокой ночи:

— Я должна пойти домой.

— Я тоже. При любых условиях.

— Я знаю, что провалилась. Точно не сдала. Вопросы были такие трудные.

— Она нас ненавидит. Нарочно завалит, из вредности.

— Да тихо вы, иначе она завалит нас за разговоры.

На следующее утро ученицы в классе сидели так прямо, что не касались спинок стульев. От острого желания вернуться домой у Мири начала кружиться голова. «Если Олана не отпустит меня, — думала девочка, — наверное, придется бежать». Но она не была готова отказаться от академии, от всего, что она выучила, от надежд стать принцессой академии, даже от тайного стремления, в котором она не признавалась самой себе, — покинуть гору, подарить отцу домик с картины и стать принцессой.

— Что ж, — начала Олана, повернувшись к классу лицом и сцепив руки за спиной. — Что вы сами думаете?

Никто не ответил.

— Не вижу необходимости затягивать, — сказала Олана, и кто-то прыснул. — Все провалились.

Девушки разом охнули.

— Кроме Мири и Кэтар.

Мири переглянулась с Кэтар и увидела, что та довольна собой.

— Вы двое можете идти. — Олана отпустила их взмахом руки.

Кэтар пошла к двери и повернулась, поджидая Мири. Но та не сдвинулась с места.

— Наставница Олана… — Мири сглотнула и заговорила чуть громче: — Наставница Олана, это несправедливо.

— Успешная сдача экзамена не дает тебе права высказываться, Мири, — сказала Олана. — Ступай сию же минуту или вообще никуда не пойдешь. Что касается остальных, то вы сильно отстали, и я не позволю вам опозорить меня перед главным делегатом и принцем. Ближайшие два дня я займусь другими делами в академии и предпочла бы вас не видеть, а значит, и не слышать.

Мири не покинула своего места. Если она уйдет с Кэтар, остальные девушки, наверное, никогда ее не простят, но если она останется, то не сможет сообщить свою новость до начала первых торгов нового сезона. Она прижала руки к стулу, намереваясь подняться и в то же время боясь это сделать. Кэтар преувеличенно демонстрировала нетерпение — таращила глаза, постукивала ногой.

Не успела Мири на что-то решиться, как с места поднялась Эса с пылающим лицом, придерживая левую руку правой, и выпалила:

— Нет!

Олана обратила на нее ледяной взгляд:

— Что такое?

— Я сказала… я сказала, — запинаясь, проговорила Эса. Она часто заморгала, и у нее из глаз потекли слезы. — Я сказала «нет». Я сказала, что пойду на весенний праздник, и мне все равно, что будет потом.

Мири уставилась на Эсу, не в силах вздохнуть, как бывает, если упадешь на спину. Эса была из числа тех девочек, которые ни разу не опоздали к столу, не получили ни одного наказания, всегда помалкивали и проявляли послушание.

Было заметно, что Эса уже ни на что не надеется. Она даже как-то сжалась, ожидая неминуемого наказания. Она ведь понимала, что ее не отпустят, но уже не могла остановиться в своем протесте.

«Никогда не сомневайся, если знаешь, что права». Мири собиралась пойти на праздник весны и хотела, чтобы с нею пошли все девушки. Если бы они побежали разом, то ни Олана, ни солдаты не смогли бы их остановить.

— Несколько часов в кладовке, возможно, избавят тебя от дерзости, — говорила в эту минуту Олана.

Мири поняла, что нужно действовать, пока Олана не позвала солдат и не заперла Эсу. После нескольких месяцев прохладных отношений она боялась, что не сумеет убедить девушек убежать домой. Кроме того, у нее не будет возможности долго говорить — Олана мигом прикажет солдатам увести ее прочь. Нет, она нутром понимала, что единственный способ донести до девушек призыв к побегу — это воспользоваться языком горы.

Мири не знала, получится ли у нее, она до сих пор ни разу не пыталась передать через линдер такую необычную фразу. Но если язык горы использовал воспоминания, так почему с его помощью нельзя передать нечто большее, чем простое предостережение? Почему нельзя велеть кому-то бежать?

Она топнула ногой по плите из линдера и запела вслух в надежде отвлечь Олану от наказания Эсы:

— «Волк без раздумий нападет. Так что бей. Вниз камнем ястреб упадет. Просто бей».

Эту песню поют при вбивании клиньев, когда важен каждый удар. Стоит одному рабочему в линии замешкаться, как трещина пойдет криво и испортит целый блок линдера. Действовать нужно решительно.

Олана с недоумением уставилась на Мири, и та невольно засмеялась, не переставая напевать и притопывать.