Гермиона встала перед директором, с вызовом вскинув голову. Она посмотрела на Уизли, стыдливо уставившегося в пол, и поняла, что сегодня она лишилась не одного, а целых двух друзей. Единственное, что до сих пор связывало ее с Роном, — это их дружба с Гарри. А теперь, когда Гарри не стало, она видела перед собой совершенно чужого человека, с которым у нее даже не было общих интересов. Рона, для которого ее родители были «какими-то маглами», вряд ли согласился бы с ее идеей жить одновременно в обоих мирах. Тем более что теперь это «в обоих» означало для нее обычный мир.

— Как хотите, мисс Грейнджер, это ваше право, — безразлично сказал Дамблдор. — Можете на днях заехать за вещами.

Величайший волшебник современности с гордо поднятой головой покинул дом Грейнджеров. За ним потянулись остальные маги. Рон на секунду остановился в двери, глядя на Гермиону, но, услышав повелительный окрик директора, вышел из дома. Гермиона лишь грустно покачала головой, вспомнив, что еще недавно считала, что испытывает к этому человеку романтические чувства.

В комнате, кроме хозяев дома, их дочери и лежащего на полу Гарри Поттера, остались только министр магии и Нимфадора Тонкс. Последняя отказалась уходить, несмотря на то, что Ремус Люпин чуть ли не силой пытался вывести ее, напоминая ей о приказе Дамблдора. Но Тонкс зашипела на него не хуже какой-нибудь гадюки, и Ремус предпочел оставить Нимфадору в покое.

— Ну что же, мисс Тонкс, судя по всему, вы больше не можете сказать, что вы «человек Дамблдора», — министр прямо посмотрел на молодого аврора. — Позвольте же узнать, куда подевалась ваша лояльность к нашему уважаемому «Лидеру светлых сил»?

— Мне не нравится бездумно подчиняться человеку, для которого люди — разменные пешки, — выплюнула Нимфадора. — И уж если выбирать себе лидера, то я предпочла бы быть «человеком Поттера».

— Оригинальная мысль. А вы, мисс Грейнджер, тоже больше не считаете себя «человеком Дамблдора»? — министр повернулся к Гермионе, но так и не дождался от нее ответа. — Впрочем, это и так очевидно.

Скримджер ненадолго замер, пытаясь что-то высмотреть на потолке, а затем медленно повернулся к телу Гарри Поттера.

— А вы, мистер Поттер, теперь вновь повторите, что вы «человек Дамблдора»? — количеству яда в голосе министра позавидовал бы и тысячелетний василиск.

Гермиона в ужасе уставилась на Скримджера. Похоже, министр магии сошел с ума, если обращается к мертвому Гарри.

— Нет, сэр, больше нет, — раздался тихий голос, и у Гермионы подкосились ноги. — Но это еще не значит, что я стану «человеком Скримджера».

— Гарри! — забыв обо всем, Гермиона тут же оказалась рядом с Гарри и обхватила руками его голову. — Гарри, ты жив, жив!

— Ты же знаешь, у меня иммунитет к Аваде, — усмехнулся Поттер. — К тому же я так и не успел познакомиться с твоими родителями, а согласись, умирать у них в доме, не будучи даже представленным, это крайне невежливо.

* * *

Когда зеленый луч ударил в грудь, Гарри задохнулся от волны боли, обрушившейся на него. Он ведь думал, что за гранью жизни его ждет отдых, но, как оказалось, не тут-то было. Его окружила тьма, но боль упорно не желала уходить, и вдобавок он почувствовал, что к его лицу прилипла какая-то отвратительная липкая субстанция.

Очень скоро Гарри понял, что его боль исходит именно от этого непонятного вещества, которое решило «оседлать» Поттера. Или, что казалось все более и более вероятным, это было не вещество, а существо. Во всяком случае, судя по ощущениям Гарри, липкая масса пыталась двигаться, явно желая устроиться поудобнее. И судя по всему, наглый паразит делал это не для того, чтобы порадовать Гарри. Скорее уж оно готовилось без лишних слов полакомиться своим носителем.

Столь неприятное соседство не входило в планы Поттера, и он решил, что смерть еще не повод, чтобы терпеть подобные неудобства. Гарри не был уверен, что тело ему полностью подчиняется, но, тем не менее, он старался оторвать от себя липкую гадость. Поначалу дело шло плохо, но Гарри не прекращал своих усилий. И вот он начал ощущать, что его лицо сантиметр за сантиметром освобождается от чужака. Еще чуть-чуть и пришелец был отброшен в сторону, издав при этом дикий вопль.

По глазам Гарри ударил яркий свет, и он инстинктивно зажмурился. Еще миг и Поттер почувствовал, что он вновь вернулся в реальный мир и в данный момент валяется на какой-то твердой поверхности, чем-то подозрительно напоминающей пол. Рядом послышались чьи-то шаги, и Гарри внутренне напрягся. Если это Волан-де-Морт и его упиванцы, то не было сомнений, что, обнаружив вновь выжившего Поттера, они тут же повторят свою попытку добить его. И Гарри почему-то совершенно не хотелось проверять, получится это у них на этот раз или нет.

Услышав голос Кингсли Бруствера, которого он встречал в штаб-квартире Ордена Феникса, Гарри расслабился и собрался «ожить». Но далеко не всем планам человека суждено претвориться в жизнь. Не успел Гарри даже раскрыть глаза, как его тело отказалось подчиняться ему. Ощущение было до боли знакомым по тренировкам перед третьим туром Турнира Трех Волшебников, когда они с Гермионой и Роном отрабатывали различные заклинания, в том числе и заклинание заморозки. Оставалось только надеяться, что тот, кто обездвижил его, сделал это с самыми лучшими намереньями. Но жизнь успела научить Поттера не слишком-то рассчитывать на приятные сюрпризы.