Мора-грифон вопросительно повернула голову.

– Он в бешенстве, но не настолько глуп, чтобы устраивать погоню, – сказала ей Кати. – Постарался закрыться от моего взгляда и еще быстрей устремился вперед. Мы с тобою поступим так же, верно?

С первыми лучами солнца она подняла юных дикарей. Влажный прохладный ветер бодрил не хуже умывания. Неминуемые сетования Бетарана – он смертельно голоден да еще, оказывается, спал едва не в обнимку со страшным зверем – Тагрия выдержала с терпением, достойным мага. Сама она отчаянно сражалась с тошнотой и слабостью, но ни слова жалобы от нее Кати так и не услышала.

– Помочь тебе? – предложила она тогда.

Еще вчера ей не пришло бы в голову расходовать Силу на такую мелочь. Тагрия несмело кивнула. Кати взяла ее за плечо – хрупкое, как у маленькой птички.

– Не напрягайся. Как вам вообще удается вынашивать детей, с таким слабым здоровьем?

– Оно не у всех слабое, а мне… плохо удается.

– Этот родится крепким, – сказала чуть погодя Кати и отпустила ее. – Тошноты больше не будет, но это все, что я могу сделать. Ссадины зарастут и сами.

– Да конечно, зарастут! Кати, а… это он?

– Мальчик. Садитесь, нам пора.

Мора пружинисто присела и рванулась в небо. Кроваво-черная в рассветных лучах, она была прекрасна – неумолимая птица мести. Кати чувствовала ее нетерпение, как свое. Хоть настоящее слияние и было невозможно, общая потеря и общая ненависть связали их по-своему так же крепко.

Внизу лежал древний край, сердце Империи магов, ставший сердцем Империи дикарей. Белокаменные города хранили, неподвластные времени, память о величии равно с памятью о падении и приходе новой жизни, в чем-то похожей, в чем-то – совсем иной. Здесь даже поздние постройки почти не нарушали строгого достоинства архитектуры магов. Новые поселения, что как грибы размножились в других местах, полностью принадлежали нынешней эпохе, но здесь – здесь прошлое еще жило. Призрак Империи Владеющих Силой ждал и ждал терпеливо. Горькая жажда и тоска Амона были всего лишь его отражением.

Глаза не различали подробностей, но магический взгляд Сильной видел алые искры жрецов – в деревнях, в городах, на дорогах. Если на окраинах кряснорясых было много, то центр страны попросту кишел ими. Их усиленная восприимчивость лишала магов всякой надежды незаметно приблизиться к столице, а боевые умения не позволили бы пройти силой. Во всем этом ощущался почерк Кария. Подобно своему отцу, он не гнушался никаких инструментов – была бы достигнута цель. Мора держалась так высоко, как только могла, не рискуя обморозить легко одетых дикарят, но все же Кати не могла сказать с уверенностью, что их не заметили.

Века тренировок и выдержки не спасли ее от мгновенного укола ужаса, когда Кати заметила скопление алых искр на дороге, ведущей к столице, и поняла: время.

– За следующим леском, Мора. Оставишь нас и лети, лети как можно выше. Не возвращайся, пока тебя не позовет Ветер.

Серые плиты дороги безжалостно качнулись навстречу. Когти грифоницы заскрежетали, гася скорость.

– Вниз, – приказала Кати спутникам. – Улетай, Мора!

Грифоница не заставила повторять: смазанные ядом арбалетные болты пугали ее не меньше, чем саму Кати.

Стук подков уже приближался, и боевой настрой в его эхе подсказывал: их заметили.

– Давай, Тагрия, – выдохнула Кати. – Твоя очередь.

Красная волна выкатилась из-за леса, за ней тут же последовала вторая, третья… Хвост колонны еще оставался невидим, а передние ряды уже смыкались, отрезая путь к отступлению. Солнце искрилось на десятках смертоносных наконечников.

– Не надо! – завопила Тагрия и раскинула руки, как будто надеялась заслонить Кати своим худеньким телом. – Не надо, она друг! Выслушайте нас! Мы едем к брату-принцу!

Кати ждала, расслабленно опустив плечи. Молчаливое кольцо жрецов стягивалось все плотнее. Беглый взгляд насчитал их не менее двухсот; окончись дело дракой, десять, пятнадцать, возможно, тридцать из них Кати успела бы уничтожить прежде, чем остальные уничтожили бы ее саму. Наконечники все так же целились ей в грудь.

– Не надо! – взахлеб повторила Тагрия. – Не трогайте ее!

Когда расстояние сократилось до нескольких шагов, Кати мягко отстранила Тагрию и шагнула навстречу блестящим наконечникам.

– Я пришла с миром, – сказала она. – Позвольте мне говорить с императором.

Железные браслеты впивались в запястья при каждом шаге лошади. Цепи, позвякивая в такт ударам подков, тянули руки к земле. Не меньше неудобств причиняло седло: жесткое приспособление казалось абсолютно излишним как для человека, так и для безответного животного, на чьей спине лежало.

Светлые башни столицы то появлялись, то исчезали из виду, когда дорога ныряла вниз, чтобы сквозь ажурную зелень ореховых рощ опять устремиться к солнцу.