После этих слов Северус сидит и думает о причине, заставивший его произнести эти слова. Милти тут же начинает суетиться, предлагать лекарства или разобранную постель, но Северус только отмахивается от слуги.

— Мне скучно, — поясняет он.

Милти замирает и хлопает глазами.

— Что Милти может сделать для хозяина? — участливо спрашивает эльф.

Северус морщится от слов, которые собирается произнести.

— Принеси мне газету.

— Но хозяин не читает газет. У хозяина их нет.

— Это не значит, что они ко мне не приходят, болван! — злится Северус. — Ты же сам говорил, что прячешь их где-то на кухне.

Северус взмахом руки останавливает эльфа, который раскрывает рот, чтобы что-то возразить. Милти покорно кивает, растворяется в воздухе, а появляется уже со стопкой газет за последний месяц. Он молча кладёт их на столик рядом с креслом и исчезает. Северус немного медлит, но потом тянется к верхней газете, чтобы напомнить себе о мире, который он покинул пять лет назад.

***

Раздаётся тихий стук в дверь, и удивлённый Милти идёт открывать. Но когда он заклинанием снимает защиту и дверь распахивается, на пороге появляется мужчина, который приходил сюда позавчера. И прежде чем Милти успевает что-то сказать, мужчина быстро опускается на одно колено и зажимает ему рот слегка влажной ладонью.

— Нам нужно поговорить, — быстро шепчет он, и его тон не позволяет возражать. Эльф медленно кивает, перехватывая тонкими ручками запястье гостя.

Замерший на краю

Подходя к двери, ведущей в комнату Снейпа, и косясь на домового эльфа, который тенью следует за мной, я понимаю, что правильно сделал, попросив не сообщать о моём приходе. После нашей встречи Снейп явно не горит желанием снова меня лицезреть. А если он отдаст эльфу приказ вышвырнуть меня отсюда, тот именно так и поступит. Так что теперь я уверенно приближаюсь к двери, берусь за ручку и открываю её.

Я делаю широкий шаг внутрь комнаты и замираю, потому что моя уверенность испаряется, стоит мне только бросить взгляд на сидящего в кресле человека. Но он, однако, не выглядит очень уж удивлённым. Раздражённым — да. Злым — безусловно. Но у меня появляется странное чувство, что он ждал моего прихода. Или, лучше сказать, опасался.

— Поттер, — констатирует Снейп мрачно, и тут я вижу у него в руках свежий выпуск «Ежедневного пророка».

— Что нового на передовице? — зачем-то спрашиваю я, не сводя взгляда с живых колдографий.

Всё, что угодно, только не смотреть ему в глаза! Если я перехвачу его взгляд, снова буду заикаться и мямлить, как первокурсник.

Снейп привычно кривит губы и отбрасывает газету в сторону. Теперь ему нечем занять руки, и я вижу, как подрагивают кончики его пальцев.

— Что вы тут снова делаете?

Его голос холоден, но не так спокоен, как бывало раньше. Похоже, он разучился идеально контролировать свои эмоции. Это почему-то заставляет меня немного осмелеть и наконец-то поднять голову, чтобы встретиться с ним глазами. Удивительно, но я спокойно выдерживаю его взгляд, и он первым отводит глаза.

— Профессор Снейп, — спокойно начинаю я, и он делает короткий вздох, — простите, что снова вас беспокою, но в прошлый раз нам не удалось поговорить нормально.

— Потому что в прошлый раз вы свалились как снег на голову, — беспомощно бормочет Снейп, и я не понимаю, почему он ведёт себя так странно.

Мечтающий летать

Когда Поттер возникает на пороге, от неожиданности у меня перехватывает дыхание. Я хочу разозлиться на него за его бестактность и наорать на Милти, который даже не предупредил меня о его приходе. Но почему-то не могу сделать ни того, ни другого.

Злость на мальчишку сменяется раздражением, уже ставшее моим постоянным спутником. И я не хочу признаваться даже самому себе, но меня не слишком удивляет его появление. Упёртый гриффиндорец… С моей стороны было бы блаженным безумием предположить, что он зайдёт ко мне на пять минут, а потом оставит в покое раз и навсегда. Конечно, он ещё не налюбовался на мои погибшие ноги и отросшие грязные патлы!

Внезапно я понимаю, что у меня просыпается интерес к цели его визита. Да и вообще, к причине, по которой он меня искал. И вдруг мне в голову приходит странная мысль: я не хочу его прогонять. По крайней мере, в данный момент. Пока я размышляю, как мне вести себя с ним дальше, он что-то говорит, и я отвечаю, кажется, невпопад. Я трясу головой, чтобы привести мысли в порядок и, наконец, понять, как мне следует вести себя с ним.

— Простите, — вдруг виновато мямлит он, и я спрашиваю, скорее, для порядка, чем для того, чтобы услышать ответ: