— Да, отчасти ты прав. С какого-то момента все вывернулось так, что сама принадлежность к факультету стала являться единственной характеристикой, независимо от личных качеств человека. Раньше, еще до Дамблдора, разбирать подобного рода конфликты было прерогативой директора. Но, судя по истории Хогвартса, адекватных директоров днем с огнем не сыщещь, ну, кроме, может, Дайлис Дервент. Вот она управляла школой со всем возможным тщанием и старанием. Любое, даже маленькое и незначительное дело между учениками разбиралось ею досконально, и она не гнушалась ни думосбором, ни Веритасерумом, лишь бы добиться истины. И надо сказать — никто в тогдашнем Министерстве магии даже не подумал обвинять ее в неправомерном применении Сыворотки правды на учениках, потому что школьные дознания всегда проводились при свидетелях. Очень жаль, что последующие директора-мужчины не взяли на вооружение ее методов, ни Диппет, ни, тем более, Альбус. Они оба были выходцами с Гриффиндора и прекрасно знали, что их воспитанники отнюдь не безобидные зайчики, а если разбираться, то половина факультета вылетит из школы. Да, слизеринцы тогда тоже были не ангелами, но они могли отмазаться при помощи связей и денег, как ты понимаешь, а вот гриффиндорцы... им была прямая дорога — в подростковый филиал Азкабана или домой.

— И что же делать? Как исправить эту ситуацию? — cкептически спросил Северус. — Просить Визенгамот ввести более действенные способы выяснения, кто виноват, а кто так, мимо проходил? Но ведь Дамблдор не согласится. Ему выгоднее делать врага из моего факультета, а беспристрастное дознание может разрушить то общее негативное восприятие Слизерина, которое он так бережно пестует и лелеет. Например, буквально в том месяце пять гриффиндорцев напали на двоих моих старшекурсников. У одного отец подозревался в том, что тот состоял в Пожирателях, только подозревался! Прямых улик не было. Другой вовсе был ни при чем, из обыкновенной, более чем обеспеченной семьи. Однако оба они учатся на моем факультете, а значит, априори считаются мерзавцами и потенциальными убийцами. То есть, все уверены, что окончив школу, они тут же побегут записываться в ряды Пожирателей и неважно, что Темного Лорда уже нет и неизвестно, вернется ли он вообще. Однако и тех пятерых лбов и моих студентов, которые попали в Больничное крыло, наказали одинаково...

— То есть, сняли со всех баллы? — cлюбопытством спросил Кеттлберн.

— Ага, по тридцать баллов за драку... с каждого факультета, — злобно сказал Северус. — И Минерва еще возмущалась! А когда я попытался снять баллы соразмерно численности участников драки, вмешался Дамблдор и сказал, что у Гриффиндора еще свежи в памяти раны о погибших и замученных и прочую белиберду в этом направлении.

— То есть, ты считал и считаешь, что так будет продолжаться и в будущем?

— Честно говоря, я не вижу выхода кроме как сжечь Распределяющую Шляпу и упразднить все факультеты, или же просто убрать из Хогвартса основной раздражитель. Хотелось бы, чтобы существовала где-нибудь школа только для змеек, — мечтательно произнес Снейп.

— Как насчет Дурмстранга? — спросил Кеттлберн.

— Нет-нет... Дурмстранг неплох, не спорю... Но... я бы хотел свою школу, в которой мог бы учить детей тому, что интересно мне самому, с нормальными квалифицированными педагогами, с дружеской атмосферой, когда можно не бояться получить на перемене какое-нибудь мерзкое заклятье в спину и подвергнуться нападкам и издевкам...

— Хотел бы ты быть директором, Северус? — тепло спросил пожилой профессор молодого зельевара.

— Я не думал об этом. Мне и преподавания хватает по горло! Для меня важнее и главнее сохранить моих подопечных в целости и сохранности, и не только физически, но и морально. Ведь даже самые маленькие дети видят и слышат все, что болтают в школе, на них показывают пальцем и орут: «Маленькие Пожиратели!» их же сверстники. И конца и края этому не видно. Может, через пару-тройку лет все и поутихнет, но только если ученикам докажут, что слизеринцы тоже не все одинаковы и среди них есть приличные люди. Но с сегодняшней правящей гриффиндорской верхушкой на это надежды маловато. Я бы... я бы схватил всех в охапку и аппарировал куда-нибудь, где тишина и покой, где нет этих оголтелых ненавистников!..

— Понимаю тебя, Северус, но что ты скажешь на то, что у многих детей действительно родители находились в армии Темного Лорда? Их ненавидят не за то, что они натворили что-то, а за то, что сделали члены их семей. Сможешь ты, к примеру, отделять Гарри Поттера от его отца, который попортил тебе немало крови и женился на твоей единственной подруге, с которой поссорил тебя весьма экстравагантным способом, поистине слизеринским, я бы сказал?

Северус задумался. Потом тяжело вздохнул.

— Вы правы, профессор. Я с ужасом жду дня, когда увижу Поттеровского отпрыска... И даже то, что в нем частица Лили, не примиряет меня с действительностью — это точно будет маленький Поттер, копия своего папаши. Такой же заносчивый, наглый, высокомерный и думающий, что ему все позволено. Но дело, видите ли, в чем. Слизеринцев я считаю своими, я знаю их всех, чем они дышат, они под моей опекой, под моим руководством, я отвечаю за них перед их родителями, и в первую очередь обязан защищать их в школе от любых негативных воздействий. Это мой родной факультет, на котором меня, в принципе, не обижали. Ведь и Минерва терпеть не может моих змеек, даже самых талантливых и способных к ее предмету. Так почему я должен обожать Поттера, которого совершенно не знаю, и который наверняка распределится на Гриффиндор. Тут все дело в своих и чужих. И в двойных стандартах тоже, а мы, люди, весьма подвержены им, и склонны оправдывать тех, кто нам дорог и близок и не обращать внимания на тех, к кому равнодушны и безразличны.

Поэтому не стану лукавить — да, я не смогу полюбить младшего Поттера, у которого отец был сволочью, но буду защищать своих студентов, у которых братья или отцы были Пожирателями смерти.

— Ну что ж, Северус, ты истинный слизеринец, — Кеттлберн слабо захлопал в ладоши. — Скажи ты мне сейчас, что станешь любить и обожать всех на свете без исключения, я бы сильно разочаровался в тебе. Потому что ты бы автоматически попал в команду Дамблдора, которого, как ты знаешь, я не уважаю нисколько. Не может человек делать добро всем без исключения, не идя по трупам. А тот, кто утверждает обратное — тот самый последний лицемер и подлец. Я много поездил по свету, еще больше повидал и узнал. И знаю точно — будет еще одна война, Темный Лорд вернется, и тогда, несмотря на заверения «Ради общего блага», которое так любит повторять Альбус, он бросит четверть магического населения в адское горнило — всех, без исключения. Потому что только так можно достичь мифического «общего блага».

Снейп задрал рукав и внимательно осмотрел Метку.

— Я иногда ощущаю очень слабое жжение. Думаю, темный Лорд не мертв до конца — ведь газеты писали, что нашли только тело, а палочки рядом не оказалось. Да и кто объявил о триумфальной победе Гарри Поттера? Правильно — Альбус Дамблдор! И все поверили ему. Наверное, народу так хотелось покончить с этим, что все восприняли слова победителя Гриндевальда как что-то само собой разумеющееся.

Но вот сейчас часто Метка чуть-чуть чернеет, а потом опять возвращается в то состояние, в котором находится и сейчас. Честно говоря, я не верю, что столь сильный и могущественный волшебник не позаботился о каком-либо способе вернуться после смерти. Это было бы, по крайней мере, глупо и недальновидно. А таких путей есть немало: некромантия ведь базовое учение Темных искусств. Скорее всего, рано или поздно это случится, и как вы и сказали, слизеринцы могут выиграть, а могут и умолять о легкой и быстрой смерти...

— Ну, у меня есть для тебя новость, Северус. Возможно, услышав ее, ты не станешь так переживать, потому что увидишь в этом выход для непростой ситуации, в которой все слизеринцы окажутся в случае проигрыша. Слушай внимательно!

— Ты знаешь, я всю свою жизнь странствовал по миру. И повидал много мест. Были такие райские уголки, что не хотелось оттуда уезжать. Но все они были заняты, к сожалению.

Но я слышал от своих друзей в Австралии, что есть где-то Змеиные острова, небольшой архипелаг, на который не ступала нога человека. Мне дали приблизительные координаты, и после долгих поисков, которыми я занимался не одно десятилетие, я нашел их!