Когда в начале 1884 года была завершена основополагающая работа [13], Кантор уже далеко продвинул открытое еще в [10] и подчеркнутое в [11] деление бесконечных множеств на два класca – счетные и эквивалентные линейному континууму; как при этом обнаружилось, ко второму классу относятся, прежде всего, «совершенные множества». С другой стороны, также отправляясь от точечных множеств, он ввел трансфинитные порядковые числа второго числового класса (как символы порядка производных), конструируя их с помощью предельных процессов, подобных построению иррациональных чисел в виде фундаментальных рядов. Таким образом, казалось чрезвычайно вероятным, что второй числовой класс как раз имеет мощность континуума; и в самом деле, в шестой части работы [13] Кантор объявляет, что с помощью своих предыдущих теорем он может это предположение доказать; это должно было увенчать все полученные им результаты. Однако, его настойчивые попытки провести такое доказательство, как в то время, так и позже, летом и осенью 1884 года, с привлечением все новых методов, оказались безуспешными [12] ; в ноябре он даже отказывается от своего предположения - построив мнимое доказательство, что континууму вообще не соответствует в качестве мощности никакой алеф - но на следующий же день изменяет это мнение. За повторными безуспешными усилиями следует усталость, уныние, разочарование; осенью 1884 года, после кризиса в состоянии здоровья, о котором пойдет речь дальше, вдруг обнаруживается стремление вообще отойти от математики. Он хочет полностью оставить ее и намеривается даже просить у министерства разрешения перейти в своей преподавательской деятельности от математики к философии [13] . Но прежде всего он отдается в то время, с величайшей энергией и, очевидно, в связи с расстройством здоровья, попыткам доказать, что автором пьес Шекспира был Френсис Бекон [14] . Он и в этом направлении проявил свойственные ему увлеченность и настойчивость, о чем свидетельствуют, между прочим, опубликованные им по этому вопросу сочинения [15] . Как видно из его письма Дедекинду от 28 июля 1899 г., лишь вследствие недостатка времени и денег он в конце концов перестал разрабатывать эту тему, которой в периоды депрессии занимался даже в своих лекциях и семинарах; но живейший интерес к ней он сохранил на всю жизнь. Этим настроением разочарования в математике, и лишь отчасти действительным положением вещей объясняется его высказывание в то время, что он предпринял «утомительное и не особенно благодарное исследование точечных множеств», главным образом, для того, чтобы применить результаты к «естественному учению об организмах», для которого недостаточны применявшиеся до сих по механические принципы и которым он занимается уже в течение четырнадцати лет.

На это решение оставить математику (впрочем, неоднократно нарушенное уже в течение 1885 года чисто математическими исследованиями), вероятно, еще сильнее неудачи с проблемой континуума повлияло разочарование, вызванное у Кантора отношением к его предыдущим трудам в математическом и философском мире. Достигший сорокалетнего возраста исследователь, выступавший в течение более десяти лет со своими новыми идеями перед научной общественностью, естественно, должен был стремиться к признанию его труда коллегами и к научному влиянию на младших из них. Но этого он был почти лишен. Лишь в очень ограниченной мере могла способствовать осуществлению его желаний дружба с Миттаг-Лефлером, длившаяся до конца и настолько прочная, что смогла противостоять известным (отчасти действительным, отчасти же лишь воображаемым) расхождениям во взглядах в 1884-85 годах. Когда Миттаг-Лефлер в 1881 г. приступил к преподаванию во вновь созданном Стокгольмском университете и сразу же основал журнал Acta Mathematica, он не только пригласил Кантора участвовать своими публикациями в новом журнале, но и позаботился перевести на французский язык работы [4], [5], [9], [10] и, что особенно важно, большую часть работы [13] (части 1–5), опубликовав их во 2-м томе Acta. Уже сама по себе эта поддержка со стороны уважаемого ученого, пользовавшегося значительным влиянием ввиду его отношений с Вейерштрассом и с кругом парижских математиков, была в моральном отношении важна для Кантора в то время, когда для него был закрыт «Журнал Крелля» и господствовавшее влияние берлинских (а, по-видимому, и геттингенских) математиков было ему прямо враждебно. Не менее очевидно было и собственно научное воздействие дружбы с Миттаг-Лефлером; кроме начавшихся в 1883 году, в некотором смысле параллельных публикациям Кантора работ Бендиксона и Фрагмена о точечных множествах, в томах Acta. за 1883–84 годы появился целый ряд весомых применений теоретико-множественных понятий и результатов к задачам теории функций и геометрии, авторами которых были как сам Миттаг-Лефлер, так и восходившие тогда светила - Пуанкаре и Шеффер. Кантор не заметил сначала работы Пуанкаре, в которой теория точечных множеств была привлечена к исследованию строения области существования автоморфных функций; но при поездке в Париж весной 1881 г. он имел случай убедиться, что Пуанкаре знает и ценит его работы [16] . Б'oльшие надежды возлагал он на влияние статьи Миттаг-Лефлера, которая должна была продемонстрировать силу и значение идей Кантора в области вейерштрассовой теории функций, стоявшей тогда в центре внимания, - в ней изучался вопрос о возможности построения аналитических функций с надлежащим образом заданными особыми точками. Тем глубже было его огорчение, когда обнаружилось, что ссылка на Кантора, напротив, во многом повредила приему, оказанному этой работе, особенно в результате сильного также и в Париже воздействия позиции Кронеккера.

Столь же нерешительно, как математики, отнеслись к достижениям Кантора и философы; первое подробное сочувственное изложение, где содержатся также ссылки на предшествующие неосновательные оценки Кантора со стороны философов (Баллауф, Вундт [17] , Лаас, Г. Коген), принадлежит Б. Л. Керри [18] . Завершается оно характерным суждением, согласно которому философия, «прежде рассматривавшая учение о непрерывном в его отношении к эвентуально составляющему его дискретному как свое самое неотъемлемое достояние», по-видимому, в исследованиях о многообразиях «породила из себя еще одну новую дисциплину», с которой материнская наука должна поддерживать знакомство, не ущемляя, однако, независимого существования. В это же время математик П. Таннери, сам активно занимавшийся идеями Кантора, издает предназначенное для философов и ориентированное в сторону философских вопросов введение в круг идей теории множеств [19] , по-видимому, не замеченное Кантором.

Но, конечно, сильнее всего задело Кантора отрицательное отношение не столько философов, сколько подавляющего большинства его коллег по специальности, и в особенности позиция Кронеккера. В этом, безусловно, главная причина кризиса 1884 г. Примерно до 1880 г. внешние отношения между Кронеккером и Кантором, кажется, оставались хорошими, несмотря на отрицательную с самого начала позицию, занятую Кронеккером по отношению к теоретико-множественным интересам своего бывшего ученика. Так обстояло дело, например, еще при посещении Кронеккера Кантором осенью 1879 г. Но уже написанная в 1882 г. часть 5 работы [13] содержит два примечательных места, где он высказывается против всевластия натуральных чисел и за нестесняемую свободу математического творчества; оба они недвусмысленно направлены против Кронеккера. Вся сила его неприязни против Кронеккера, влияние которого выходило далеко за пределы Германии, видна из его писем Миттаг-Лефлеру за 1884 год (в числе 52!), где это чувство проявляется с не сдерживаемой остротой. К его гневу примешивается также опасение, что предназначенная к опубликованию в Acta Mathematica (но в действительности не появившаяся там) статья Кронеккера может не только нанести ему дальнейший вред в глазах публики, но и отдалить его от верного друга, так как это изложение научных взглядов Кронеккера должно было, в частности, показать, «что результаты современной теории функций и теории множеств лишены всякого реального значения». В самом деле, Кронеккер смог оказать тогда враждебное Кантору влияние на Эрмита и, кажется, также на Вейерштрасса, занимавших в то время, наряду с ним, ведущее место в математическом мире. Впрочем, это длилось недолго; более того, оба они - вопреки относящимся к Эрмиту высказываниям Пуанкаре на римском Международном математическом конгрессе 1908 г.
– вскоре стали искренними друзьями Кантора и поклонниками его трудов [20] . Но весной 1884 г. у Кантора произошел психический кризис; конечно, нельзя считать единственной причиной его описанный выше конфликт, безусловно, обостривший и, может быть, непосредственно вызвавший его. Это психическое заболевание, проявления которого время от времени повторялись до его смерти, неоднократно вынуждало его к пребыванию в клинике. Ближайшим последствием кризиса была депрессия, принизившая значение его работ в его собственных глазах, усилившая у него чувство вины за возникшие раздоры и побудившая его просить у Кронеккера извинения. Этот акт раскаяния, исполненный письменно и устно, привел, правда, к внешне удовлетворительным отношениям между обоими учеными, но ничего не изменил в диаметральной противоположности их взглядов и в постоянстве, с которым Кронеккер до самой смерти активно противодействовал идеям Кантора.

1884 г. видимым образом завершает второй, важнейший и плодотворнейший период в творчестве Кантора; начинается следующий период, также продолжительностью в тринадцать лет, когда его созидательная воля, хотя и не сломленная, под влиянием упомянутых обстоятельств и вызванного ими смещения интересов рождает лишь немного произведений, сравнимых по оригинальности с результатами второго периода. С другой стороны, именно в это время новые идеи все больше начинают пробивать себе путь к научной общественности.

В начале 1885 г. психический кризис у Кантора по существу преодолевается, и вновь возрождается его вера в значение собственных достижений. Далее, к его идеям примыкают в возрастающем числе другие математики (прежде всего, в 1885 г. Гарнак, Лерх, Фрагмен). Теоретико-множественная точка зрения предлагается даже для целей школьного преподавания: старший учитель городской гимназии в Галле, Фр. Майер, состоявший в близких личных отношениях с Кантором, публикует в 1885 г. второе издание своих “Elemente der Arithmetik und algebra” («Элементов арифметики и алгебры»), на которые оказали решительное влияние идеи Кантора о трансфинитном; в частности, в этой книге понятие числа вводится теоретико-множественным путем. Правда можно усомниться, произвела ли эта высоко стоящая в научном отношении книга надлежащее воздействие на школьное преподавание, на которое была рассчитана. В последующие годы выходит и ряд дальнейших работ самого Кантора, в которых изложение и защита ранее достигнутого, особенно же дискуссии философского характера, превышают новое творчество. В математическом отношении интересы Кантора все больше смещаются, отдаляясь от точечных множеств в сторону расширения понятия числа. На то же время приходится обширная корреспонденция с математиками, философами, теологами и другими учеными, в которой он уточняет свои взгляды на актуальную бесконечность, защищая ее от недоразумений. Он находит досуг также для расширения своих и до того поразительных познаний в старой философской и теологической литературе о проблеме бесконечного. В этом духе написаны работы“"Uber die verschiedenen Standpunkte in Besug auf das aktuelle Unendliede” («О различных точках зрения на актуальную бесконечность») и “Mitteilungen zur Lehre vom Transfiniten” («К учению о трансфинитном»), в значительной мере направленные в сторону философии и полемически окрашенные. Кроме того, в конце последней из них содержится еще своеобразная теория кратных порядковых типов; в 1888 г. появилась диссертация на эту тему “Ein Beitrag zur Theorie der Ordnungstypen” («К теории порядковых типов») его ученика, впоследствии философа Германа Шварца, возникшая под влиянием прочитанных в 1887 г. лекций Кантора. К тому же времени относится высказывание Кантона (в письме Виванти), что многозначная аналитическая функция способна принимать в заданной точке не более чем счетное множество различных значений (и предложение доказать это).

Наряду с другими соображениями, прежде всего конфликт с Кронеккером привел его к убеждению, что для обеспечения свободы и научной независимости отдельного, в особенности начинающего исследователя в математическом сообществе и для защиты от чрезмерного влияния отдельных ученых целесообразно объединить немецких математиков в одну организацию. По его инициативе было основано Немецкое математическое объединение, которому с самого начала он был предан всей душой, никогда не уставая подчеркивать значение его для свободы научного творчества. Мы находим имя Кантора среди подписавших «гейдельбергское воззвание» 1889 года, первое публичное обращение к коллегам по случаю 62-го Съезда немецких естествоиспытателей и врачей, а также принятые в следующем году «бременские постановления» Математико-аcтрономического отдела Съезда естествоиспытателей, которыми и было учреждено Объединение. Начиная с основания Объединения (18 сентября 1890 г. Кантор был его председателем, а также соиздателем двух первых томов “Jahresbericht”, и когда осень 1893 г. он вынужден был по состоянию здоровья отказаться от председательства, в выраженной ему благодарности подчеркивалось, что именно ему принадлежит «первый почин основания Объединения, а его живое и энергичное участие привело к осуществлению этого плана» [21] .

Отложив личную неприязнь, он пригласил Кронеккера сделать вступительный доклад на первом собрании Объединения в Галле (осенью 1891 года) [22] . Кронеккер, не будучи в состоянии принять это приглашение вследствие смерти жены, в своем ответе высказал аргументы в пользу и против этой организации; письмо его, в существенной части, было опубликовано в первом томе “Jahresbericht”. По случаю первого собрания Объединения Кантор прочел также знаменитый доклад [17], в котором упростил доказательство одного из своих теоретико-множественных результатов, что позволило теми же средствами (с помощью диагонального процесса) установить существование бесконечного числа различных трансфинитных мощностей. Это рассуждение значительно проще доказательства того же предложения с помощью числовых классов в части 5 работы [13] и избегает, сверх того, обходного пути через порядковые числа.