– Я не понимаю, – сказал он после раздумья, – я-то здесь причем, ты же ведь…

– Ха-ха! – Марина приподнялась, оперлась локтем о подушку и зашептала в темноте. – Ты его боишься? Со мной, значит, не хочешь?! Трус ты, Юрик! Маленький такой ленивый зайчик! Иди ты сюда, полежи чуток рядом. Чего, тебя убудет, что ли?

Юрик медленно подошел к кровати и присел на краешек.

– Мама может проснуться, – сказал он.

– А мы тихо, – Марина взяла его за плечо и потянула к себе, – ну, иди же скорей, дубинушка, скорей, скорей.

Она прижалась губами к его щеке, потом перебралась по коже к уголку рта.

– Разве тебе не хочется, – от тепла ее тела ночной воздух стал почти горячим, и Юрик втягивал носом запах недавно проснувшегося человека, – ну, поцелуй же меня, миленький, мне надо…

Жадные губы Марины сами впились в Юрика и всасывали его молодость и свежесть.

– Господи, как хорошо, – лепетала Марина, – как сладко.

Юрик держался из последних сил: воспоминания о своем опыте в таких делах пока еще не стерлись в памяти, да к тому же он случайные связи не признавал, а постоянной теперь уже не было.

– Отстань, а! – сказал он, после того как Марина добралась до его живота.

– Тьфу, дурак! – взвизгнула она и отскочила. – Тебе же хотела доброе дело сделать! А-а, и сиди тут, пень!

Она вылезла из кровати и гордо пошла к двери.

– Ты что! – Юрик резко замигал глазами и бросился к ней. – Там мать спит, увидит же!

– А ты что, стесняешься меня? – спросила Марина. – Что тут такого? У тебя что, девушки быть не может?

– Но ведь все знают, что ты… – начал оправдываться Юрик.

– Кому какое дело? – перебила его Марина и взялась за ручку двери, но тут же остановилась. – Поцелуешь меня – не буду мать будить.

Юрик замялся.

Конечно, Марина ему нравилась, было в ней что-то такое ясное и простое, что-то берущее за сердце, а вернее, за тело. Она так легко и плавно шла всегда по поселку – будто ветерок летел. С ней вообще было легко, как с ветерком. Хотя сама рыжая, лицо некрасивое, но вот что интересно – не в лице дело было, а в какой-то интуитивной чувственности. К ней всех парней тянуло, словно магнитом, а вот сама она не тянулась ни к кому.

– Ладно, поцелую, – согласился Юрик, – только я все равно не понимаю ничего.

Марина повалила его на кровать…

Через семь минут они лежали распаренные, покрытые липким потом, на простыне и подушке на полу, потому что кровать слишком скрипела, но на полу было жестко, и ничего не получалось.

– Сейчас остынем и еще разок попробуем, – тихо проговорила Марина, – жарко-то как.

– А что случилось-то, что тебя ко мне принесло? – потирая натертую коленку, спросил Юрик.

– А, мало ли! – шепнула Марина. – Какая теперь разница? Ему все равно.

Она положила ладонь на глаза и отвернулась.

– Ох, – тихо простонала Марина, – какая все-таки это чушь…

Юрик, чуть отстранившись, молча разглядывал очертания ее тела. Он чувствовал почему-то жалость к этому телу, какую-то трепетную жалость к желаниям и страстям этого веснушчатого, мягкого и уже неровного немолодого тела.

– Как я могла? – шептала Марина. – Какая пустота, черт!

Она легла на живот, провела рукой по полу перед собой и стукнула кулаком.

– Ты еще тут надоедаешь! – истерическим шепотом воскликнула она. – Со своим дурацкими вопросами! К тебе баба пришла!

Она замолчала и уткнулась носом в подушку.

Юрик погладил ее по спине и ягодицам. Марина не отвечала. Тогда он провел пальцами по ее шее и потянул к себе. Дотронувшись губами до лица Марины, Юрик почувствовал там что-то мокрое, вытер ей слезы и поцеловал. Марина от этого дернулась, потянулась ближе к нему и, тяжело дыша, тоже стала целовать, целовать…

В соседней комнате заскрипела кровать – громко, недвусмысленно грозно.

– Юрик, что там у тебя? – позвала мать.

Они замолчали и замерли.

– Спишь, что ли? – еще раз крикнула мать. – Снится, наверное, гадость какая… мне тоже черти спать не дают. Вот жара-то, хоть и не ложись вовсе.

Ворчание продолжалось еще минут пять. Марина и Юрик, обнявшись, тихо посмеивались.

Вскоре мать замолчала.

– Ладно, – зашептала Марина, – сейчас еще полежу и домой пойду. Все равно не получается. Будто Бог следит и не дает.

– Приходи днем, – попросил Юрик, – мать уедет.

– Днем не могу, сам понимаешь, – Марина прижалась к его груди, – вот если ночью опять…