Хадживатов-Эфрос Константин
Шрифт:
– Ну, говори, говори, – голос Алексея жесток. – Говори, за что ударил? Раз уж начал, теперь не имеешь права останавливаться! Иначе получишь!
Сосновский чешет нос и, как бы выдергивая нервы друга, тянет паузу до конца.
– Леша, – говорит он потом, – ты же на прошлой неделе с той женщиной расписался же, так?
Галя быстро вскакивает, хочет выбежать из кафе, но цепляется за стол, а Леша успевает схватить ее.
– Не слушай его, – громко шепчет он, – это неправда.
– Да? – всхлипывает Галя. – Покажи паспорт!
– Я его потерял, – отвечает Леша.
Галя пытается вырваться из его рук, ее бьет неожиданная истерика.
– Отпусти ты ее, – просит Сосновский. – Ей же плохо, дурак!
Галя убегает из кафе.
Сосновский и Леша стоят друг против друга и щурят глаза. Буфетчица вся сжалась, наблюдая за ними, она чувствует приближение драки. Алексей вдруг смеется и хлопает Сосновского по плечу, потом садится за стол.
– Ладно, молодец, друг, – говорит он. – Садись, договорим.
Сосновский недоуменно присаживается.
– Не мог же я ей сам сказать, – продолжает Леша, – в конце концов, Бог правду любит! А эта ее придумка с соблазнением…а, ну и хрен с ним! Я все пустил на самотек специально…
Сквозь наступившую дурную тишину вдруг слышится голос буфетчицы, который словно сыплется мелкой щебенкой на крупные волны:
– Алексей, попрошу тебя в мою смену в буфет не заходить больше… я тебя обслуживать не буду!
Сосновский встает из-за стола, и в голове его начинают печально бренчать осколки былой дружбы…
07.10.01
Фара
Разбросанные вещи повсюду.
Раскрытый чемодан лежит на полу, рядом с опрокинутой вазой, из которой вода растеклась холодной лужицей и просочилась в щелки паркета.
Шум в ванной напоминает о прошедших неделях, полных теплого моря, короткой любви и резкого расставания.
Пустота своего дома очевидна и как будто вечна.
…А прожитые тридцать лет, в нетронутом раньше жестокосердии и долгом одиночестве, нарушены романтической иглой приключений с неожиданным финалом…
Ирина выходит из ванной в черных тапочках и… в тоске.
…Ничего не получилось из того, что хотелось, ничего не досталось из того, что само шло в руки – а все из-за ее упрямого характера. Алексей женат, и те две недели, которые Ирина провела с ним на юге, ничего в этом не изменили.
А знакомство было шикарное: и жили они, оказывается, в одном городе, и ехали, оказывается, в отпуск в одном поезде, – но нашли друг друга только на балконе гостиницы, номера тоже оказались по соседству.
Теплая постель, долгие бессонные ночи с первым мужчиной в ее жизни…
Надо поднять вазу, вытереть пол, надо разобрать вещи, убрать чемодан на антресоли и продолжать плыть по течению.
Но чувственность уже проснулась. Только он не оставил ей ни телефона, ни адреса своего.
И опять трудные ночи, ворочанье на диване, комканье простыни и взбивание подушки. Опять нарочитое выдавливание из себя счастливой жизни для сослуживцев. А ведь все у нее есть, одного только нет – его.
Леша – художник, вот на дне чемодана ее портрет, ее первый портрет.
…Она ведь вложила в свое чувство все то, что могла. Как будто он ее сын, они везде ходили с ним, взявшись за руки. Она дарила ему всю свою любовь и… себя за любовь. И это было что-то такое, о чем она не догадывалась, когда разглядывала своих кассиров и охранников, менеджеров и просто курьеров. Ей, коммерческому директору фирмы, все было под силу, только вот внешность давала сбой, провинциальная юность не одарила ее умением подать себя. А Леша обратил внимание и увлек…
Квартира убрана, и поздний вечер в одиночестве… Что делать ей одной теперь, когда сердце не может смириться с отказом Алексея?
Почему же он остался с женой?
Почему же Ирина, отдавая ему все, не смогла удержать его рядом с собой?
Она услышала вдруг ор сигнализации – это ее машина звала на помощь, просто выла, как сумасшедшая, потерянная собака.
Выглянув в окно, Ирина увидела, что рядом с белым «фордом» копошится какая-то старушка.
Ира побежала вниз.
Действительно старуха пыталась отколупать фару.
– Бабушка! – крикнула она подбегая. – Это моя машина!
Старушка остановилась и замерла, словно замороженная, даже согнулась еще больше.